Не запирайте вашу дверь
Шрифт:
— Я? — удивился Игорь.
— Ты. Подумай, если бы ты залез на четыре дачи и везде что-нибудь брал, что бы это могло быть?
— Это должно быть одно и то же? — уточнил он.
— Не знаю, — пожала плечами моя подруга. — Вот это мы и должны в конце концов определить.
— Может быть разное, но «из одной серии», — подсказал Владимир Яковлевич.
— Юль, а ты бы что украла? — повернулась ко мне Вика. Наталья навострила уши.
— Еще не решила, — честно ответила я. — Надо подумать. Хотя бы до завтра.
— Отлично, —
— Да, конечно, встречаемся: завтра Румыния — Швеция. Четвертьфинал.
— Мам, я тоже хочу участвовать. Можно? — настойчиво поинтересовалась Наталья.
Вика кивнула и вопросительно посмотрела на Игоря.
— Договорились, — сказал он.
Через дыру в полу вернулась Ванда, потерлась о мои ноги, потом подошла к холодильнику, села перед его дверцей и, оглянувшись на меня, требовательно мяукнула.
— Брысь, чучело, — укоризненно сказала ей Вика.
За завтраком все сосредоточенно жевали, стараясь не смотреть друг на друга — придумывали, что бы такое украсть. Судя по напряженным лицам, дело шло плохо. Только Вика солнечно улыбалась и мурлыкала себе под нос какую-то мелодию, но ее веселость объяснялась совсем не тем, что она с легкостью перевоплотилась в преступницу.
Поднявшись из-за стола, я почувствовала, что мне необходимо уединиться, иначе я не смогу украсть и пуговицы.
Выйдя на крыльцо, я огляделась. Грядка с морковью давно требовала прополки и находилась на краю участка — это как раз то, что мне нужно! И мимо никто ходить не будет.
Усевшись на маленькую трехногую табуретку, я принялась дергать сорняки и складывать их в старое, дырявое ведро. Грядка становилась все чище, но, к сожалению, дельных мыслей от этого в моей голове не прибавлялось. Я никак не могла сообразить, что заставило бы меня залезть на чужую дачу.
«Дорогая, пора приниматься за работу, — уговаривала я себя. — Тебя зачем сюда пригласили?! Думать? Вот и думай, обед зарабатывай. Тебя здесь кормят, поят, развлекают, посуду за тебя моют, а ты? Ты-то что делаешь?»
С виноватым видом я наклонилась к грядке и вместо сорняка выдернула худую, бледно-розовую морковку. Я отложила ее в сторону и обратилась к самой себе с проникновенной речью:
— Представь себе вещь, которая тебе очень нужна. Так нужна, что за ней ты полезла бы куда угодно: на горную вершину, в темную пещеру, в чужой дом, в горящий поезд, в захваченный террористами самолет, в отделение милиции… Нет! — оборвала я себя. — В чужой дом за вещью?! Ни-ког-да!
Ну хорошо, не за вещью, а за чем? Или за кем?
Я вздохнула. За кем-то, наверное, и полезла бы, но только не за чужими вещами!
— Не расстраивайся, — сказала я себе. — Сейчас мы проведем мысленный эксперимент. Вот по улице идет зять с футляром от флейты в руке, представила? Ты идешь за ним и за ним же зайдешь
Так. Я иду за зятем, он, не оглядываясь, подходит к калитке, я — за ним. Он открывает калитку и идет к дому, потом куда-то за дом, а я… я вросла в землю у калитки и дальше — ни шага. Дальше — не могу!
Что же делать?
Отхожу от участка зятя, иду по улице, иду, иду, наконец останавливаюсь перед другой калиткой, рядом с которой цветут синие ирисы, и… замираю на месте. Стою так секунд пятнадцать и уговариваю сама себя: калитка не заперта, на участке пусто… Ну же! Вперед! Надо всего лишь толкнуть калитку и войти. Ну!
Я медленно открываю калитку, захожу на участок и… вижу лежащее рядом с дорожкой бревно. Облегченно вздохнув, я сажусь на это бревно, и все. И дальше я не иду.
Может, я неправильно рассуждаю? Ладно, буду считать, что я уже залезла в чужой дом, теперь нужно быстро осмотреться, выбрать что-нибудь и унести. Сейчас попробую.
Грядка вдруг уплыла куда-то в туман. Я медленно, почти на ощупь, разыскивала в этом тумане сорняки и вытаскивала их оттуда.
Так. Я в чужом доме. В комнате. Стою у стола. Посмотрела вокруг — схватила то, что было на столе — и бегом отсюда. Уф-ф, перепугалась до полусмерти. А что это у меня в руках? Старая ваза с засохшими цветами.
— Нет, — резко сказала я себе. — Так не пойдет! Что будем делать, дорогая?
— Не знаю, — тяжело вздохнула я-вторая.
— Давай попробуем еще раз, — снисходительно предложила я-первая. — Воровка из тебя не получается, но вдруг получится приличный экспериментатор?
— Хорошо. Я уже там, перед дверью. Открываю дверь, захожу, осматриваюсь. Начинаю дрожать от страха — вдруг кто-нибудь войдет! Что брать? Говори быстрее!
— Успокойся, в доме никого нет. Стой там, где стоишь! — приказала я ей. — Теперь поворачивай голову и называй то, что видишь.
— Стол, стулья, коврик на полу, ободранное кожаное кресло, за ним то ли шкафчик, то ли тумбочка, дверца сломана, из нее торчит желтая шерстяная перчатка, потому что иначе она не закрывается; на этом шкафчике сверху книги лежат… На столе — ваза с трещиной, в ней цветы засохли. Две красные чашки в белый горошек, сахарница с отбитой ручкой… Ничего интересного!
Отыскав среди морковной ботвы крапиву, я схватила ее, обожглась и, отдернув руку, ударилась локтем о ведро с сорняками. Подняв голову от грядки, я увидела Вику, которая порхала по участку, улыбаясь и что-то напевая.
— Как дела? — поинтересовалась она, пробегая мимо.
— Нормально, — ответила я и помахала случайно вырванной морковкой. — Куда ее?
— В суп! — оглядев морковку, поставила диагноз Вика. — Я ее забираю.
Взяв морковь, она направилась к дому, а я, наклоняясь к грядке, краем глаза заметила, как что-то метнулось к кусту на соседнем участке. Присмотревшись, я увидела Розу Дмитриевну, которая из-за куста пыталась рассмотреть, что я делаю.