Не завидуй себе
Шрифт:
Но народ ее не слушал и не верил. Сплетни о кошмаре публике нравились больше.
– (Всё одно к одному, – решила Алёна, подтверждая себе самой необходимость уйти с престижной должности преподавателя. Последняя капля происшествия в метро «звякнула», ударив по макушке. – Прощай, университет!)
На следующей неделе Урбанова сидела в кабинете заведующего кафедрой. В нем она бывала не раз и никогда не волновалась. Она вообще везде чувствовала себя комфортно, как дома, но теперь…
Дмитрий Борисович всегда относился к ней хорошо и
Теперь Урбановой было неловко перед человеком, который без корысти опекал ее. Она чувствовала себя в его кабинете девчонкой, пришедшей в первый раз на экзамен. Тонкие подрагивающие пальцы выдавали волнение.
– Дмитрий Борисович, – начала она несвойственным ей тихим голосом. – Мне предложили новую работу в Образовательном центре при Министерстве.
Заведующий кафедрой с удивлением посмотрел на нее.
– А что, Алёна Владимировна, со старой работой у вас какие-то проблемы? Через три-четыре года получите доцента, как договаривались. У вас же всё хорошо. Намного лучше, чем у других, – недоумевал он.
– Проблемы несущественные. Даже смешно об этом говорить. Меня доконало это рваное расписание, я бездарно трачу по полдня между группами, лекциями и аспирантами, а домой съездить в перерыве не могу.
– Что так? – улыбнулся он. – (Все ездят и ничего).
– Там поезда всё время в туннеле останавливаются, и я боюсь. У меня подскакивает давление и кружится голова, начинает трясти, такое ощущение, что упаду в обморок. И еще этот пожар… – уже в который раз за последние несколько недель у нее навернулись слезы.
Она часто похлопала длинными ресницами, но это не помогло. Слезный кран был включён.
– Ну что вы как ребенок? – Дмитрий Борисович растерялся и протянул ей чистый носовой платок. – Просто устали. Мы все на нервах. Успокойтесь, пожалуйста.
– Не могу. Извините меня, ради бога, – она встала и отошла к окну.
– А что, в Центре можно обойтись без метро?
– Да, – обрадовалась она, – там не так строго. На совещание я могу и опоздать, а тут к студентам, сами понимаете.
– Понимаю. А если серьезно, что за работа?
– Я буду продолжать свой проект: разрабатывать образовательную среду для обучения химии с компьютерами.
– С этого бы и начинали! Здесь я препятствовать не могу и понимаю, что вам необходим размах и другой уровень поддержки.
Алёна шмыгнула носом:
– Я вас, Дмитрий Борисович, не хочу подводить. Сейчас же только середина семестра. Если уйду, то кем заменять? Почасовиками?
– По обоюдному непротивлению сторон, – сказал он с легкой иронией. – Никто никого не подводит. Меня как раз попросили принять на работу жену работника ЦК. Его только что перевели из Белоруссии в Москву.
– Хоть завтра.
Они проговорили около часа. Покидая кабинет, Алёна хотела было обнять Дмитрия Борисовича, но сдержалась и поблагодарила, просто протянув ладонь для рукопожатия.
На улице Урбановой стало свободно и легко, как в детстве. Она глубоко вздохнула и обрадовалась настигшему ее полету воображения, рисующему на куполе восторженного весеннего неба картинку приближающегося обновления.
– (Первый шаг к успеху сделан! Я лечу вперед на белом скакуне, и никто меня не в силах остановить!)
Глава 2. Перемены не заставят себя ждать
Урбанова не просто любила жизненные развороты и обожала перемены. Новизна, как белизна, манила, будоражила воображение и становилась источником предвкушения, непременно прекрасного. Ей было неважно, что менялось: ее статус – подруга, невеста, жена, мать, или карьера – студентка, аспирантка, кандидат наук, преподаватель. И не имело значения, что появлялось: новые знакомые или проекты. Существенным было лишь одно – судьба предлагала иную траекторию движения вперед.
Ей нравилось приобретать новых друзей, коллег или внезапно обнаружившихся родственников. Изначально каждый виделся умным и порядочным. Постепенно из людей выползали особенности натуры. Алёна старалась, как могла, не замечать дурного и сохранять, насколько возможно, первоначальное впечатление, но это удавалось далеко не всегда.
Сейчас Урбанова меняла в своей жизни сразу три краеугольных камня: профессию, коллег и начальство. Вершинский сделал невозможное и выбил для нее ставку ведущего научного сотрудника в своем Центре, засевшем по воле случая в историческом особняке времен Петра Великого недалеко от метро «Семеновская». Наполовину вросший в землю домишко внутри весь качался и скрипел, требуя сноса. Именно поэтому в конце советских времен интереса к нему никто не проявлял. Образовательный центр жил своей скудной жизнью.
Переход на новую работу протекал медленно, но неотвратимо двигался к финалу. Вскоре у нового начальника – мужчины чуть выше среднего роста со светлой голландской бородкой, компенсирующей отсутствие волос на голове, и с лицом, не имеющим особых примет настолько, что он мог бы быть агентом внешнего наблюдения, обозначилась любопытная черта характера. Проявилась она через неприятный похотливый взгляд. Вершинский оказался неисправимым развратником, не стыдившимся своего порока. Он приглашал на работу только женщин своей мечты. Они непременно должны были быть умными, профессиональными и сексуальными. Присутствие двух первых качеств, как правило, не уживалось с готовностью к офисному сексу, но он продолжал экспериментировать. Алёна навскидку подходила ему на все сто процентов. Стройная фигура, точеный бюст, поток идей для новых проектов и влекущая чувственность делали ее перспективной.