Не завидуй себе
Шрифт:
Урбанова не жалела, что ушла из университета, но и особых восторгов по поводу «налаживания новых взаимоотношений» у нее уже не возникало. Ей хотелось просто творить на собственной площадке – и чтобы никаких проблем, и чтобы никто не мешал.
– (Хорошо там, где нас нет), – думала она, глядя в окно троллейбуса по дороге на работу.
Весна разбушевалась. Всё зеленело и цвело. Она чихала и кашляла. Аллергия.
– (На кафедре тетки жизни не давали. И почему они меня так не любили? – она вынула из сумки носовой платок и высморкалась. – А ты сама не понимаешь? Везде лезешь со своими инновациями, покоя
Проектом «Наука и сотворение мира» она увлекалась уже давно, а начала случайно. Как-то Наталья Николаевна, ее мама, перебирала книжные шкафы и наткнулась на старую потрепанную Библию. Посмотрела, полистала, хотела почитать, но не донесла до своей комнаты: отвлек Афоня. Она оставила книгу на столике в прихожей.
Через несколько дней, проходя мимо, Алёна взяла в руки Библию и открыла на первой попавшейся странице: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их…. И увидел Бог всё, что Он создал, и вот, хорошо весьма».
Дочитав до конца страницу, ее неожиданно осенило:
– (Так вот, оказывается, в чем дело. Вот о чем мой проект. Вот какой моя образовательная среда должна быть… Бог создал человека по Своему подобию! Свое подобие… подобие Творцу! А это означает, что мы можем и должны обучать студентов точно так же, как это делал Бог, то есть через сотворение, а не запоминание и понимание! Студенты будут дизайнить наш мир в компьютерной среде и познавать его таким образом, а мы им в этом поможем. Сделаем и ресурсы для чтения, и исчерпывающую информацию для поэтапного открытия новых знаний, и виртуальные лаборатории, и многое другое), – пазлы сложились в голове, показав большую картинку ее замысла. Дело оставалось за малым: превратить идеи в реальность.
Работая в Центре, Урбанова узнала, что доставать деньги для развития своих идей можно не только у вышестоящего начальства, как было раньше в университете, но и напрямую из Министерства или из частных или государственных фондов. Теперь такое финансирование называлось новым словом – грант.
Шаг за шагом в жизни Алёны появлялись новые лица. Урбанова добывала деньги, находила программистов, вовлекала своих бывших коллег в новый проект. Времена перестройки изменили многое в науке и образовании. Ученым была нужна дополнительная работа, чтобы выжить. Многие бросали науку и уходили в «челноки», но Алёна держалась изо всех сил. Вернее, ее оставляли на плаву замыслы нового подхода к обучению и Нахимов, который любил и верил в завиральные идеи жены.
Глава 3. Лето, полное приключений
Алёна перелетела весну на одном дыхании. Солнце било из-за туч, в считанные минуты превращая их на глазах прохожих в легкие пышные облака, рассеивающие даже мимолетную мысль о дожде. Город постепенно растворялся в наступающем теплом лете.
За долгие годы учебы и преподавания в университете Алёна привыкла к длительному летнему отпуску. Она успевала и с сыном на даче посидеть, и съездить на юг, и поработать над своим проектом. Малыша на море не брали, так как врачи
Нахимов работал в «Интуристе» и мог бронировать места в элитных гостиницах на юге даже в самый разгар сезона. Обычно это были или «Жемчужина» в Сочи, или «Ялта» в одноименной Ялте. Для своих номер стоил недорого, так что супружеская пара отдыхала дней по десять в году и ни в чем себе не отказывала.
В этот год у Алексея что-то не сложилось, и привычный летний отдых в фешенебельном по тем временам отеле оказался под вопросом. Однако друзья предложили им горящие путевки в пансионат в Пицунде. Он находился на самом берегу Черного моря, вдали от города, цивилизации и конечной остановки автобуса, но рядом с летним лагерем МГУ, что внушало надежду на веселый интеллектуальный отдых.
Добирались долго. В перегретом на жаре поезде ехали до станции Гагра, в суматохе и водовороте пассажиров на площади еле-еле нашли автобус, дотащивший их по ухабам до конечной остановки «Рыбзавод» в Пицунде. Рыбой почему-то не пахло, наверное, сказывались перестроечные времена. А дальше – о, сюрприз! – им пришлось идти пешком до ущелья Ряпш по корявому побережью с чемоданами, которые, конечно же, тащил Нахимов. Всю дорогу, пока они брели, спотыкаясь о торчащие повсюду камни, Алёна безрезультатно пыталась забрать у него свой чемодан. Каждый ее «подход к снаряду» с гневом отвергался.
– (А у Вершинского, наверное, жена сама таскает чемоданы и сумки. Фу, слизняк), – вспомнила она своего начальника.
Урбанова еще не вышла из офисного состояния, и шлейф московских недоразумений парил за ее плечами.
В пансионате им досталась просторная комната с балконом на втором этаже покосившегося «скворечника», другого имени хибарка не заслуживала.
– (Вот так, дорогая, теперь развалюхи – твой удел), – подумала Алёна, заходя в убого обставленный номер.
Вдобавок ко всему оказалось, что единственные туалет и душ, предназначенные для всех обитателей пансионата, находились на горке, в углу пансионата, занявшего целиком склон холма. Одна радость – в углу комнаты было отгорожено нечто-то вроде микроскопической кухни с электрической плиткой, а значит, был шанс готовить свое вместо общепитовской перловки в клее.
Алёна расстроилась, осмотрев «площадку для отдыха», но решила не портить настроение ни себе, ни мужу.
– (В конце концов, мы на море, отдыхают же нормальные люди в пансионатах, а не в интуристовских гостиницах, и ты отдохнешь, ничего с тобой не случится).
Урбанова умела комфортно жить здесь и сейчас, быстро вживаясь практически в любую ситуацию, предложенною ей судьбой. Съездила в Пицунду, накупила разной ерунды и за пять минут радикально изменила безликий дизайн комнатушки. Стало легче, но ненадолго.
Внутренний голос назойливо продолжал:
– (По берегу ходить босиком невозможно, одна галька, как в каменоломне. В воду только в рыбацких сапогах можно забраться. Брр…)
В столовой она с отвращением ковыряла безвкусную еду и уговаривала мужа через день ездить на рынок за продуктами. Тот не сопротивлялся. Тем более что Алёна заодно купила посуду и с удовольствием готовила. Дома в Москве этим обычно занималась ее мама. Здесь же Урбановой нравилось играть роль хозяйки и выслушивать бесконечные похвалы мужа даже в том случае, если еда не удавалась, – такое тоже случалось.