Небесные овации
Шрифт:
этого знаменитого монарха связана интересная история. Согласно легенде, он
70
завещал похоронить себя сидящим на троне. На его голову должна была быть надета
корона, а в руку вложен скипетр. На плечах — королевская мантия, а на коленях —
раскрытая книга.
Карла похоронили в 814 году от Р. X. Почти через двести лет император Оттон
решил выяснить, была ли исполнена последняя воля умершего. Говорят, что он
послал людей вскрыть гробницу и представить
обнаружили, что завещание Карла было в точности выполнено. Только теперь, спустя
два столетия, все выглядело несколько иначе. Корона съехала набекрень, мантия
истлела, тело имело ужасный вид. Но на коленях скелета лежала указанная Карлом
книга — Библия. Костлявый палец упирался в стих Мф. 16:26: «...какая польза
человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?»5
Вы можете ответить на этот вопрос.
* * *
Когда у меня начали формироваться все эти мысли о власти, я оказался на
банкете.
Между прочим, в списке моих любимых дел в свободный вечерок посещение
банкетов находится в самом низу. У меня возникают такие ассоциации: остывшая
еда, душные залы, плохая акустика, многословные ораторы, жирные пятна на моем
галстуке. Простите мой социальный нигилизм, но я лучше посмотрю хорошее кино
или бейсбольный матч.
Данный банкет отнюдь не предназначался для того, чтобы помочь мне побороть
свои предубеждения. Это была церемония награждения, слишком многолюдная и
слишком поздно начавшаяся. Распорядителю было очень трудно привлечь и
удержать внимание публики. Конкуренцию ему составил эскадрон официантов, проносившихся по залу каждые тринадцать секунд. Награды вручались с
утомительно подробными разъяснениями. В ответ произносились благодарственные
— и не менее затянутые — речи. Я начал посматривать на часы и грызть кубики льда.
Тогда-то нам и был представлен царь.
«Настоящий царь?» — вглядывался я, думая, что увижу корону и мантию. Их не
было. Я увидел, что на сцену почтительно препроводили элегантно одетого молодого
человека.
«Так вот, значит, как выглядят цари», — подумал я. Другие, по-моему, тоже были
заинтригованы. Все притихли.
Царя звали Гудвилл. Семнадцатый монарх зулусов, африканской народности.
Титул впечатляющий. Но еще важнее мне показался тот факт, что у царя Гудвилла
тоже есть Царь. Гудвилл — верующий. Он признал Христа своим Господом и призвал
свой народ следовать его примеру.
Хотя примечательной была вся речь царя Гудвилла, в свою записную книжку я
записал первую его фразу:
— Я царь, но приветствую вас как моих братьев.
Царь, который считает меня своим братом. Монарх принимает меня в свою
семью. Мне даруется причастность к царству.
Его слова напомнили мне о другом Царе, Который поступал так же.
«Блаженны
71
«Будь политиканом, — лгал змей, — и станешь как Бог».
«Будь миротворцем, — обещал Царь, — и наречешься сыном Божьим».
Что предпочли бы лично вы? Сделаться «царем горы» на день-другой? Или навечно
стать чадом Божьим?
У детей Божьих есть и еще одно преимущество. Коль скоро вы — дитя Божье, то
что может предложить вам мир? Можно ли получить лучший титул, чем тот, что у вас
уже есть?
Ответьте на такой вопрос: пройдет тысяча лет, и будет ли иметь значение, какой
титул получили вы от мира сего? Нет, значение будет иметь лишь одно — чье вы дитя.
И последнее замечание о том банкете. По его окончании я немного задержался, надеясь еще посмотреть на царя. Сначала я не смог его найти. Потом заметил вместе
с женой и свитой в боковом вестибюле. И знаете, что они делали? Хохотали! Должно
быть, кто-то отколол по-настоящему убойную шутку, потому что они просто пополам
сгибались.
Смеющийся царь. Приятно посмотреть.
Я не назвал бы смех до колик в животе атрибутом игр во власть. Это, скорее, одна
из радостей жизни. Думаю, когда ты царь, тебе не приходится много волноваться о
своем статусе; ведь у тебя уже есть все, что тебе нужно.
Это относится и к детям нашего Царя.
Я подумываю о том, чтобы на следующем банкете заложить салфетку за
воротник.
Блаженны изгнанные за правду...
Глава 16
ТЕМНИЦА СОМНЕНИЙ
72
Он был сыном пустыни. Смуглое лицо. Дубленая кожа. Одежда из шкур животных.
Вся его собственность умещалась в одной котомке. Стенами для него были горы, а
потолком — звездное небо.
Но так было раньше. Сейчас простор от него отгорожен, горизонт скрыт. Звезды
сияют лишь в памяти. О свежем воздухе можно только мечтать. И тюремный смрад
непрестанно напоминает сыну пустыни, что отныне он — царский узник1.
В какой-нибудь другой книге Иоанн Креститель заслужил бы лучшее обхождение.
В конце концов, разве он не предтеча Христа? Разве не родственник Мессии? И уж во