Небесный суд
Шрифт:
Капитан Флейр довел железного рыцаря до полубессознательного состояния. Паровой котел был искорежен и из многочисленных дыр в нем струился пар; огоньки на зрительной пластине потускнели, превратившись в неяркое смазанное пятно. Объятый гневом, Оливер устремился вперед. Колдовское лезвие трепетало от восторга, предвкушая, как сейчас отсечет от прекрасного атлетического тела капитана Особой Гвардии его мускулистые руки. Увы, оно отскочило от литых мышц и задрожало от растерянности. Спустя столетия оно впервые столкнулось с чем-то таким, что своей твердостью оказало ему сопротивление. Флейр
— Интересно, как это до сих пор ты не попал в сети к ловцам меченых? Тебе уже давно следовало вступить в ряды гвардии.
Но Оливер увернулся и попытался вогнать лезвие капитану в колено. Увы, колдовской меч тотчас искривился и отскочил назад, вернувшись к размерам обыкновенного ножа.
— Я предпочитаю свободу.
Флейр вырвал у него из рук нож и замахнулся, чтобы нанести удар кулаком в лицо.
— В таком случае, у нас с тобой немало общего, брат.
Оливер выбросил вперед руку, желая сокрушить противника ловким ударом. Увы, долгие годы занятий в атлетическом зале сделали из капитана каменного колосса — причем не только для того, чтобы повергать в трепет жителей Шакалии, когда он сопровождал по улицам правящего монарха. Оливера отбросило назад. За его спиной стоял еще один гвардеец, однако Оливер вовремя ощутил его присутствие и направил залп голубого пламени прочь от себя. Затем среди груды поверженных тел, которые оставила после себя аэросфера, вырос еще один гвардеец, за ним второй, затем третий. Мир вокруг перевернулся вверх тормашками, но Оливер вернул силы земного притяжения на место. Воздух неожиданно стал холоден, как лед, но он тут же его согрел. Затем отклонил чье-то копье, отправив его назад в толпу меченых, а сам тем временем ловко увернулся от удара, который капитан Флейр попытался нанести ему в спину. Затем к нему попытался незаметно подкрасться полупрозрачный гвардеец, и Оливер выпустил в него из пистолета стеклянную пулю.
И вновь в его сознание попытались проникнуть уродливые твари, похожие на Шептуна. Голову словно сжимал железный обруч боли. Оливер отсек ментальные нити, что стоило его противникам жизни, но той секунды, пока он отбивал их нападения, Флейру хватило, чтобы нанести удар в бок, причем капитан гвардейцев не стал смягчать его. Оливеру показалось, будто на него обрушился дом. Он попытался встать, но десяток гвардейцев подскочили к нему, и на юношу посыпался град новых ударов. Били, кто чем мог, — кулаками, сапогами, залпами колдовской энергии.
Затем его, избитого, забрызганного кровью, подняли на ноги. Позади них на земле валялся Стимсвайп, едва подающий признаки жизни. Оливер поднял опухшие глаза к небу. Аэросфера исчезла, а вместе с ней исчез и Гарри. Ловцу волков теперь светит приговор Небесного Суда.
Все кончено, вздохнул Оливер. Он предал Шакалию, предал Хозяйку Огней, не сдержал своей клятвы отомстить убийцам семьи, оказался недостоин памяти отца. Да что там! Не сумел даже защитить собственных друзей!
— Ну что теперь ты мне скажешь, брат? — спросил Флейр.
— Я вижу тебя насквозь, — взревел Оливер, — я вас всех вижу насквозь. Я вижу зло, которым запятнаны ваши души.
Он попытался сосредоточить внимание на поверженном паровике. Лорд Уайрберн взмыл в воздух,
Глава 20
Перед ней кто-то стоял, загораживая свет в дальнем конце туннеля. Молли осторожно сделала шаг вперед. Она понятия не имела, как попала сюда, хотя знала: с ней наверняка случилось нечто такое, что она обязана помнить.
Фигура в конце коридора поманила ее. По мере того как Молли подходила ближе, стали вырисовываться новые детали. Во-первых, это была девушка. Причем из тех, кого она знала, кого уже видела раньше — ночью, в коридоре какого-то дома. Ток-Хаус, подсказал ей внутренний голос. Что-то должно было там произойти, она хорошо это помнила. Молли растерянно рассматривала девушку. Теперь та уже не казалась ей привидением, хотя по-прежнему хранила молчание.
Молли попыталась заговорить с ней, но не смогла произнести ни звука. Судя по всему, с привидением так просто не поговоришь, тем более что это призрак… паровика, Уанстэка. Это имя тотчас разбудило в Молли новые воспоминания, новые образы. Вот только теперь это был не паровик, а ее собственный призрак. Его силуэт словно весь светился, от него исходило тепло, и Молли тотчас сделалось легче на душе.
— Я пришла сюда в нужный момент? — спросила Молли. Похоже, она нашла правильный способ общения.
Призрак лишь улыбнулся и указал на свет.
— Это для меня?
Девушка кивнула.
Свет становился все ярче и ярче, плотно обволакивал Молли, слепил своей интенсивностью. Неожиданно он сделался тусклым, и Молли обнаружила, что стоит на грязном земляном полу тюремной камеры. Твердость пола под ногами, ломота во всем теле, зуд, который она ощущала по всей коже — все было настоящим.
— Молли! — произнес Никльби.
Она обернулась. Кроме нее самой в камере находились Никльби и коммодор Блэк.
— Я… — начала было Молли, но не закончила. Горло ей словно сдавила чья-то рука, и она закашлялась.
— Правильно, моя милая, — произнес коммодор, — давай кашляй, выкашливай эту заразу. Против нас применили газ, а ты среди нас была самая худенькая. Хорошо еще, что его, так сказать, намазали на бутерброд тонким слоем, иначе оставаться нашим легким в Ток-Хаусе.
Молли обвела взглядом камеру. Никаких нар, лишь ночной горшок — и тот скорее для удобства охранников, нежели обитателей камеры. Железная решетка от пола и до потолка. Сзади покатая каменная стена.
— А где Аликот?
— Его не было с нами, когда мы проснулись, — ответил Никльби. — Скорее всего он сумел убежать.
— Это точно, он или улизнул, или остался под развалинами Ток-Хауса, — добавил коммодор. — Грязевой газ вполне мог начисто стереть его кристаллы. Таким способом хорошо захватывать корабли, когда они появляются на поверхности и вы хотите взять их самым легким способом. Вспори трюм, закачай туда газа, и матросы сами повыскакивают наружу как кролики из норы. И пали тогда по ним из ружей, сколько душе угодно.