Неблагая

Хаусман Ивлисс

Он удивлен.

— Магия же. Она… Ты хоть что-то об этом знаешь?

Я рассматриваю его, сверкая глазами. Представляю, как жутко это выглядит, когда в них отражается пламя.

— Оскорблять меня совершенно не обязательно.

— Я и не хотел!.. — Он мягко касается моей руки. Я отшатываюсь. — Я искренне спрашивал.

— Понимаешь, Рейз, ты ведешь себя как та еще зараза. Без усилий. — Я говорю искренне, но все равно на миг расплываюсь в улыбке.

В ответ слышится его ехидное фырканье, но я так редко злословлю,

что он чуть ли не сияет от удовольствия.

— Да-да, ты-то у нас ни за что не посмеешь кого-то обидеть.

Это уже похоже на дружеское подтрунивание. Что делать дальше — не знаю. В тишине я подвигаюсь поближе к огню и протягиваю замерзшие руки.

— Чародеи не являются источником магии, — внезапно говорит Рейз. — Ну, чтоб ты знала. Мы просто умеем как бы… направлять энергию. Она исходит из царства фейри. Из Благого и из Неблагого Дворов. Зависит от того, какой источник ты предпочтешь.

— О. — Я продолжаю рассматривать свои пальцы, очерченные ярким оранжевым светом. Мне прямо представляется, как моя левая рука горит раскаленным клеймом, хотя я знаю, что она ничуть не горячее правой. — Спасибо, что просветил.

— Твоя, похоже, исходит от Благих, но твой зов настолько выразителен, что отзываются сразу оба Двора, — добавляет он. В его голосе мне чудятся нотки зависти, но я наверняка ошибаюсь. — Одномоментно можно взять ограниченное количество магии, посильное, не являющееся кражей сверх допустимого. Потому что за такое приходится дорого платить. Но ты… Она как будто сама к тебе бросается еще до того, как ты ее позовешь.

Откуда ему вообще знать, как это?

— Точно, — с удивлением отзываюсь я. — И это ужасно. Я даже… Я сама не знаю, на что способна. Это так пугает.

Золотистый свет костра окутывает лицо Рейза, подчеркивая мягкий округлый абрис его плеч и торса, мерцая и подстраиваясь под выражение лица.

— Я могу немного тебя научить, — предлагает он. — Хотя бы теорию расскажу.

Я быстро смотрю на него и отвожу взгляд.

— Спасибо, не надо.

Рейз наклоняется ко мне.

— Я на тебя не давлю. Просто подумал, что если бы ты умела чуть больше, то не была бы такой…

Я не намерена это слушать. И не хочу быть такой. Нельзя ему доверяться, ни на капельку. Он не поймет. Я обрываю его, одергиваю с сарказмом:

— Мне действительно не нужны никакие твои указания, Рейз. Спасибо за заботу.

Он явно ошарашен, но выдерживает паузу, откашливается, беззлобно смеется.

— Ясное дело, не нужны. Ты же знаешь о магии больше, чем любой из нас, простых смертных.

Он прав.

Огонь снова вспыхивает, но не потому, что мне холодно. Это злит меня еще сильнее. Я встаю, сжимаю кулаки.

— Тебе ни разу не приходило в голову, что, возможно — возможно! — я тебя терпеть не могу не потому, что я подменыш, а потому,

что ты невыносим?

— Ой, кто бы говорил о невыносимости! — Его голос в целом не меняется, но я все равно слышу нервную нотку. Если честно, меня подбешивает, что мы спорим, но Рейз при этом расслабленно сидит на месте. Я-то сама — как натянутая струна, которая пронзительно звенит и вот-вот лопнет.

— Тогда назови мне причину, по которой ты считаешь себя лучше меня! — требую я, не желая слышать ответ. Я и так его знаю.

Рейз закатывает глаза.

— Я просто пытаюсь тебе помочь, Исилия.

— Не нужна мне твоя помощь! — огрызаюсь я. — И впредь не понадобится! Можешь не напрягаться, обойдусь без твоей любезности, Рейз. Она тебе не идет.

— Я– то хотя бы стараюсь!

Мы с Рейзом так яростно прожигаем друг друга глазами, что можем дать фору костру, который ярко пылает, хотя дров в нем почти не осталось. На меня накатывает какая-то злобная, подлая волна, вливаясь в подозрения, которые закрались еще вчера, когда Олани меня подколола, а потом обменялась с Рейзом тревожными взглядами при упоминании о его магических способностях.

— Хотя знаешь что? Я не против, чтобы ты меня научил.

— М?

— Да, валяй, я буду делать все что скажешь. Но сперва сделай кое-что для меня. Превратись.

Он хмурится, в его глазах отражаются искры.

— Чего?

— Во что угодно. Кроме птицы.

Рейз замирает и будто бы вдруг забывает, куда девать руки.

— Ну давай, — напираю я, уже чувствуя вину за эти слова, но обратно их не затолкать. — В лису. В коня. Во что угодно. Кроме. Птицы.

Рейз качает головой и отворачивается, приглаживая всклокоченные волосы. Его голос подрагивает от смеха, который на самом деле не смех.

— Ты тот еще фрукт, Исилия.

Без единого слова его фигура рвется на цветные полосы. Он обращается ястребом и взлетает. Я наблюдаю за полетом, пока птица не скрывается в испещренной звездами тьме.

— Что тут происходит? — звучит позади меня голос Исольды. Я, разозлившись, свела все свое внимание к объекту моего раздражения и не заметила, как они с Олани подошли.

— Ничего, — шиплю я. В ответ огонь гаснет, погружая нас всех в ночь. Ругаюсь про себя. — Скоро вернется.

Глава 20

Рейз встречает следующее утро в ястребином обличье.

Из окна видно, как он сидит над Судьбой на кривой сосне, уютно сложив крылья. Не похоже, что он собирается спуститься к нам в ближайшее время.

Поскольку никому не хочется идти к дереву и орать на птицу, мы с Исольдой сидим в вагончике и делаем вид, что не ждем его. Неугомонная Олани копошится у потухшего костра. Она выложила все из своей аптечки и складывает заново, хотя там был идеальный порядок.