Неблагая
Шрифт:
— Я даже управлять тобой толком не могу. С тем же успехом я мог бы быть обычным заклинателем.
Часть меня требует, чтобы я бежала подальше от этого фейри. Его неспособность завладеть мной — сомнительный повод для сочувствия. Однако любопытство берет надо мной верх.
— Значит, магия, которая, как ты сказал, была тебе недоступна… — Я так мало об этом знаю, что не представляю, как сформулировать вопрос, чтобы он не звучал глупо. — Это моя магия?
— Вместе мы можем дотянуться до моей истинной силы, — с отчаянием произносит он. — Одному она мне недоступна.
—
Другая часть меня спрашивает уже тише: на что я способна с его силой?
Это я игнорирую.
— И как долго это будет продолжаться? — Я стараюсь не выдать свой страх. Будь Госсамер человеком, он бы заметил, как плохо мне это удается. Я не человек, но все равно умираю со стыда.
Его кварцевые глаза вспыхивают раздражением, а губы кривятся, обнажая острые зубы:
— Что за странный вопрос? Насколько я знаю, такого никогда не случалось. Наша ситуация совершенно уникальна. Так же уникальна, как ты сама, крошка-подменыш.
— Не подлизывайся, — тихо огрызаюсь я. Я не против, чтобы мне напоминали, кто я есть. Я давно это приняла, само слово меня уже не обижает. Тем не менее в устах Госсамера оно звучит так, словно он вкладывает в него дополнительный, неизвестный мне смысл.
Острые зубы блестят, лицо Госсамера расплывается в улыбке:
— О, но тебе же нравится. Что с тобой сделали эти смертные, подменыш! Не забывай: я чувствую то же, что чувствуешь ты. Ты меня, разумеется, ненавидишь, но тебе льстит моя похвала. — Он задирает подбородок, приподнимает белые брови. — Это так по-смертному. Даже миленько.
Неужели мне правда нравятся комплименты Госсамера? Вряд ли — хотя он не мог бы заявлять подобное, не будь это правдой. Я подавляю странное ощущение внутри, какие-то теплые искры, которые без моего внимания становятся все горячее и горячее.
— Ты прав, — вскипаю я. — Я тебя действительно ненавижу.
— Убийственно, — бесстрастно бурчит Госсамер. Он постукивает ногтями по камню в нервирующем ритме. — Но, боюсь, тут ничего не поделать. Разве что…
Цок.
Цок.
Цок.
Наконец я сдаюсь. Крепко сжимаю кулаки.
— Разве — что? — спрашиваю я.
Госсамер торжествующе ухмыляется. Каждый мой шажок навстречу — его победа.
— Я, пожалуй, смогу придумать, как это прекратить. — Голос, который он не потрудился приглушить ради моего спящего компаньона, становится тише, когда он наклоняется к самому моему уху. — Но всему есть своя цена.
Я чуть не смеюсь. Какой немыслимый бред.
— Ты думаешь, я рискну заключить с тобой еще хоть одну сделку? Не надейся. Тебе это нужно
Он пожимает плечами, натянуто улыбается. Как бы продолжает: это еще не конец.
— Возможно, если ты вернешь меня в царство фейри… В мире магии я смогу набрать достаточно сил, чтобы обрести собственную плоть.
Я уже искала пристанища в царстве фейри, и у меня нет никакого желания туда возвращаться. Я и так оттуда еле выбралась, и то благодаря сделке с фейри.
С другой стороны — у меня нет выбора. Госсамер возьмет у меня все, до чего дотянется. Единственный способ это прекратить — уничтожение хоть моей магии, хоть разума, хоть меня самой. Но если я правильно разыграю свои карты, то смогу избавиться от этого фейри еще до того, как кто-то узнает о его существовании. До того как он нанесет непоправимый урон.
— Почему бы и нет? — вздыхаю я. — У меня уйма времени.
Госсамер внезапно хватает меня за запястье, и мне даже становится легче — после того напряжения, которое я испытывала, когда он почти неощутимо стоял рядом и лишь касался меня рукавами. Он как будто ждал момента вцепиться в меня и зашептать прямо в ухо.
— Я рад, что мы наконец нашли общий язык, Сили. Коль скоро мы так связаны, можно извлечь из этого пользу. Давай только договоримся не играть друг с другом в игры, ладно?
— Нет, — отвечаю я, беря себя в руки. Я не хочу дрожать — несмотря на то, что он прижимается ко мне, а его острые ногти впиваются в нежную кожу запястья. Он ненастоящий, ненастоящий. Я не желаю оказаться в ловушке сделки с фейри, по глупости заключив соглашение. — Ты, конечно, неспособен лгать, но это не значит, что я однажды рискну тебе доверять.
— Какой умненький подменыш, — хвалит Госсамер. Его улыбка сверкает, как лезвие ножа за секунду до того, как перерезать горло. Потом он медленно меня отпускает и растворяется во тьме. Отступает в глубину моего сознания.
Я трясущейся рукой обхватываю свое запястье и рассматриваю его.
На гладкой загорелой коже виднеются бороздки — в тех местах, где в меня впивались острые ногти Госсамера.
Глава 33
Каким-то образом я проваливаюсь в сон. Проходит, наверное, несколько часов, прежде чем я просыпаюсь на рассвете от шепота «Исилия!», хотя мне кажется, что я только-только задремала. Я вскакиваю, не открывая глаз, ничего не соображая, и с размаху врезаюсь в нос Рейза.
— Я не сплю! — шепчу я. — Отвали!
— Да конечно, — ехидно говорит Рейз.
Я сажусь, зеваю, разминаю плечи. Я поспала на камне, и теперь у меня еще сильнее болит… в общем, все, что только может болеть. И есть хочется.
— Я несколько дней ничего не ела. — Я игнорирую тот факт, что Рейз не обращает на меня внимания и не двигается, даже когда я встаю, хотя сидит так близко, что я чувствую тепло его тела. — Должен понимать, что меня в таком состоянии лучше не бесить.