Небо для Баккена
Шрифт:
Вот этого не ожидал. К кочевникам приходили очень смелые и убедительные проповедники Ждущих? Или же сам «Соперник» явился из глубин Белого Поля?
– Скоро рассвет. – Вождь повел рукой, и из темноты в свет костра начали выходить вооруженные воины. Прежде они стояли совсем рядом, но так тихо и неподвижно, что об их присутствии нельзя было даже догадаться. – Начнем.
– Нет! – Торгрим вскинул ладонь. Меж его пальцев тек серый шнурок с завязанными узелками. – Этот человек станет моим преемником.
Предводитель воинов склонил голову, будто
– Ты лжешь, шаман. Ты вовсе не чувствуешь приближение своей смерти.
Торгрим положил руки на колени ладонями вверх:
– Боги мертвы. Никто не может знать их истинной воли.
Не знаю, где он прятал кинжал, которым собирался убить меня.
Показалось, что бывший учитель просто ударил вождя кочевников рукой в грудь. Только человеческая ладонь не отражает огонь в стальном блеске.
Человека застать врасплох легче, чем волка. Зверь никогда не презирает противника.
Тело вождя тяжело завалилось на бок. Кинжал засел в груди кочевника по самую рукоять. А другого оружия у Торгрима не было.
Руки, измученные веревками, ответили на резкий рывок и перекат через плечо, налились тягучей сильной болью. Ничего, во время тренировок с Оле Сваном и не так жилы рвет. И оружие выхватывать капитан учил меня из любой позиции. Хорошо, что мою шпагу сочли добычей, достойной вождя.
– Торгрим, за спину!
Но мой бывший учитель не нуждался в защите. Решительным жестом вырвав кинжал из тела убитого предводителя, он поднял клинок острием вверх, показывая воинам. Одолевший вождя становится его преемником.
Дикий вопль сотряс аркан. Сначала зашумели стоящие у костра кочевники, крик их подхватили ночующие в шатрах женщины и дети. Взревели кхарны.
От такого шума и мертвые восстанут. Умершие боги…
– Уходи! Ну же, скорей!
Тильд вытолкнул меня за пределы освещенного огнем круга.
Я прижался к земле, собираясь отползать и перекатываться, но кочевникам было не до пытающегося скрыться пленника. Воины самозабвенно ударяли в землю концами сделанных из изогнутых рогов луков, приплясывали подоспевшие женщины, дети с визгом носились между взрослыми. Не каждый день в племени меняется предводитель.
Торгрим стоял посреди ликующей толпы, победительно подняв к небесам окровавленный кинжал. Тильд превосходил ростом большинство кочевников, и лицо его было хорошо видно. Каким же торжествующим оно было! Освещенный снизу светом костра, мой бывший наставник сейчас необыкновенно походил на…
Врезавшись в обрешетку саней, я больно ушиб колено. Огороженная граница аркана.
Давно, еще в Къольхейме, когда мне только доверили Скима, отец научил свистеть особым образом. Говорил, что кхарн всегда распознает зов хозяина и прибежит. Так и случилось. На ногах Скима болтались ремни, кхарн разорвал путы. А седло и притороченные к нему сумки так и остались на месте. Рано кочевники сняли плотный мешок с головы
Я сел в седло, оглянулся на центр аркана. Костер там вздымался уже чуть ли не до небес, Торгрим по-прежнему стоял, подняв руку с кинжалом, кочевники метались вокруг. Только раньше среди них не было верховых.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
Где же она? Ну где же? Как не надо, так всегда будто сама в руки прыгает, а как возникла необходимость…
Герда нетерпеливо выдергивала книги с полки, смотрела на обложки и заталкивала обратно, а если не удавалось, бросала на кровать.
Он должен быть здесь, единственный роман, который удалось подсунуть для прочтения Ларсу. Парень честно одолел три десятка страниц, а затем вернул книгу, заявив, что главная героиня – законченная дура. Чтоб не вредничал, был огрет диванной подушкой, поклялся страшно отомстить, и пришлось спасаться бегством вокруг круглого стола, стоящего в гостиной, а потом под свисающей с него до пола скатертью прятаться от Гудрун, рассерженной шумом и беготней в доме.
Это было прекрасно, но куда же подевалась фунсова книга? Ни названия толком не вспомнить, ни содержания, а ведь так не понравившаяся Ларсу героиня была ведьмой, и, главное, в романе было описано, как в разлуке с любимым ведунья общается с ним мысленно и даже умудряется перенестись…
Последние книжки полетели на кровать. Герда обессиленно опустилась на пол рядом со шкафом.
Все. Нету. Примерно месяц назад они с Ларсом собрали по всему дому книги, которые уже точно никто не будет читать, и отнесли в университетскую библиотеку. Очевидно, искомая была среди них.
Глупо, конечно, но теряющий надежду пойдет и на зов тилла.
Но зачем отправляться к тиллам, если есть другое место. Хотя, по мнению большинства, оно не намного лучше пекла, но на деле не так уж там и страшно. Храм Багряного Дода, ведьма Ингрид звала в ученицы.
Сборы не заняли много времени. Не обладавшая большую часть жизни сколько-нибудь значимым имуществом, Герда привыкла обходиться малым. Но вот как сказать отцу?
Оле Сван сидел на лестнице. Без своей любимой каски и кирасы, сгорбившийся, свесивший тяжелые руки меж колен, он казался не постаревшим, нет, – да и какая старость в сорок два года! – но очень усталым и печальным. Одиноким.
– Собралась? – Оле покосился на узелок в руках Герды. – Неужто знаешь, где искать?
– Не знаю. Я в храм Дода. Может, Ингрид научит. По-ведьмински…
– Страшно?
– Страшно, папа.
– А чего страшно: ехать или то, что не пущу?
– Что не отпустишь – страшнее.
– Кабы мог. Я ж про тебя еще на Птичьем понял – удержать что снежинку в кулаке. Все равно не сберечь, погубишь только зря. К Багряному, говоришь… Сам отвезу, завтра с утра поедем. А что ж ты с узелком? Сундучок в кладовке возьми, Хельгин, со студенчества остался.