Небо остается чистым. Записки военного летчика.
Шрифт:
Парой, ведущий и ведомый, перелетали на большой высоте линию фронта, затем на бреющем полете принимались шарить по тылам противника. Их добычей становились штабные самолеты, самолеты связи и т. п. Но могли напороться и на истребителей, причем на численное превосходство. Тут свободных стрелков выручали опыт, мужество, высокая техника воздушного боя. Потому-то на свободную охоту отправлялись только «старики». Молодые необстрелянные летчики могли сами легко стать добычей какого-нибудь немецкого аса. Разведка постоянно доносила, что противник бросает на фронт остатки своих резервов: сохранившиеся кадры из противовоздушной обороны Берлина. Видимо,
В один из дней фронтового затишья я вылетел на свободную охоту со своим напарником Евгением Меншутиным. Старший лейтенант, Герой Советского Союза Евгений Меншутин был отличным летчиком.
– Чего вам не сидится?- ворчливо заметил замполит И. Ф. Кузьмичев.- Сам мотаешься, парню покоя не даешь.
– Да он сам вызвался,- ответил я.- Никто его не принуждал.
– Корниенко просился,- сказал Иван Федорович.- Уступил бы.
Теперь было понятно, почему вдруг замполит принялся выговаривать мне. Он обещал устроить свободную охоту Корниенко. Ребята охотно вылетали в свободный поиск. Представлялась редкая возможность не быть связанным обязательствами по отношению к штурмовикам, которых мы обычно прикрывали. На свободной охоте истребитель думает только о себе, он сам ищет и находит противника.
Я обещал замполиту:
– Если завтра будет тихий день, полетит Иван. А сегодня уж мы с Евгением настроились.
Отпускать на охоту сразу две пары было рискованно: из штаба дивизии мог в любую минуту поступить неожиданный приказ вылететь на задание.
Перед вылетом мы посмотрели на карте, где у немцев аэродромы. Если подобраться незамеченными, то можно подкараулить и бить на взлете или на посадке. Занятие не опасное, но очень продуктивное. Совсем как на охоте в скрадке: притаился и подкарауливай. Дождался – бей.
Стоял погожий, но облачный денек. Чтобы миновать линию фронта, мы забрались на большую высоту – примерно три с половиной тысячи метров. Для обозначения линии фронта у нас имелся приметный ориентир, небольшой массив леса.
Летим мы не в хвост один другому, а рядом, как и положено для поиска. Но на таком расстоянии, чтобы не теряться из виду. Лесной массив, замечаем сверху, уже под нами. Значит, еще немного – и можно будет переходить на бреющий полет.
– Сережа, впереди!- слышу вдруг в наушниках спокойный голос напарника.
Смотрю. Точно – непредвиденная встреча. Нам навстречу идут два «мессершмитта». Направляются на нашу сторону, видимо, тоже на свободную охоту. Ну вот: охотник на охотника. Или, как говорится, рыбак рыбака видит издалека. В «засаде» у аэродрома не удалось укрыться ни нам, ни противнику. Встретились лоб в лоб. Теперь уж не до легкой добычи. Хорошо еще, что силы поровну: двое на двое.
Никаких распоряжений Евгению отдавать не нужно. Летаем мы с ним давно и в любых случаях действуем слаженно. Так и теперь: спокойно идем на сближение, посматривая, как поведут себя немцы.
«Мессершмитты» тоже заметили нас. Перестраиваются: ведомый заходит в хвост ведущему. Так, один за другим, они и вступят в бой.
– Похоже, пожарник топает,- вновь раздается в моих наушниках слегка насмешливый голос Меншутина.
Вглядываюсь в ведущий самолет вражеской пары. На самом деле, «мессершмитт» сильно выделяется ярким капотом, выкрашенным в красный цвет. Все ясно: ас со своей «визитной карточкой». В последнее
Быстро сближаемся на встречных курсах. Нужно выбирать маневр.
– Евгений,- говорю в микрофон,- держись теперь меня. Слышишь?
– Понял,- скупо, как обычно, отвечает Евгений, и я вижу: его самолет отворачивает с курса и скрывается за мной. Теперь он будет позади, как привязанный.
Для исполнения задуманного маневра отвесно пикирую в облака. Меншутин за мной. Это было уже много раз отработано и проверено. Немцы, думая, что мы уходим от боя, тоже пикируют. Однако найти нас в облаке невозможно, и они намереваются перехватить внизу, не дать уйти и прижаться к земле. Так и есть – «мессершмитты» подкарауливают под облаками. Ждут, когда мы покажемся. Но в этом-то и состоит наш расчет. В облаках, невидимые для противника, мы поворачиваем обратно и боевым разворотом выходим прямо для атаки сверху. Немцы оказываются под нами, в самой невыгодной для летчика позиции. Маневр, повторяю, старый, но немцы постоянно попадались на эту удочку.
Так получилось и сейчас. Пока немцы поняли свой просчет, было поздно. Снова приходится обратиться к шахматным правилам, которые во многом схожи с боевыми: выигрывает не тот, кто вообще сильнее, а тот, кто сильнее на данном участке, в момент удара. В создавшейся ситуации у «пожарника» и его напарника положение, конечно, незавидное.
В атаке обязанности ведущего и ведомого определены заранее: каждый занимается своим «подопечным».
Меншутин с первого же захода сбивает ведомого. У нашего Евгения, если он атакует из выгодной позиции, промахов обычно не бывает. Бьет, как коршун: наверняка. «Мессершмитт» свалился на крыло и, переворачиваясь, полетел на землю. Мне же «своего» никак не удается поджечь. То есть я очень точно, как на учении, захожу «пожарнику» в хвост и с близкого расстояния всаживаю длинную очередь. Самолет должен бы вспыхнуть, как факел, ведь я чуть не распорол ему баки. Но не горит! Разворачиваюсь и бросаю машину еще в одно пике. «Пожарник» ведет себя странно: он послушно, как обреченный, тянется передо мной, принимает в себя мои очереди, но не огрызается. Ранен пилот? Видимо, так и есть, потому что «мессершмитт» идет с сильным уклоном к земле.
Не маневр ли? Может, хитрит немец? Видит» что остался без помощника, один против двоих, и хочет сманеврировать к земле, выйти из боя и удрать к себе на аэродром.
На всякий случай караулю на некотором расстоянии. «Мессершмитт», не меняя уклона, все быстрее устремляется вниз. Вражеская машина уже во власти земного притяжения. Еще немного, какие-то метры, и падения не предотвратить. Теперь надо держаться подальше. При ударе о землю неминуемо взорвутся баки и взрыв может зацепить.
Так, со все возрастающим уклоном, ярко раскрашенный «мессершмитт» ударился в землю.
Делаю несколько кругов, опускаюсь. ниже. «Мессершмитт», к моему удивлению, не взорвался. От сильного удара летчик проломил фонарь и вылетел далеко в сторону. Он пролетел по воздуху, как мягкая тряпичная кукла, и остался лежать без движения. Мертвый? Видимо, я попал в него из пулемета.
Далеко в стороне догорает и уже начинает чадить куча почерневших обломков. Это сбитый Меншутиным самолет ведомого. Сам Евгений, пока я наблюдал за падающим «пожарником», по-ястребиному выписывал круги в вышине, карауля врага.