Небо принадлежит нам
Шрифт:
Я прислушался – не доносится ли из дома, где отдыхала Анна, ее криков. Это могло случиться со дня на день, в любой момент. Срок подошел еще неделю назад, и наши нервы были на пределе. Порой ожидание и вправду хуже смерти.
Когда ветер утих, я снова запустил вертолет. Добившись того, чтобы он устойчиво держался в воздухе, я направил его вдоль дома, но внезапным порывом ветра его швырнуло в застекленную дверь с такой силой, что сорвало один из винтов.
Не успел я войти в гостиную, как услышал вопль Анны:
– Роб!
В два
– Вот черт, ты как?
– По-моему, у меня начались схватки.
– Схватки? Ты уверена?
– Да. – Руками она упиралась в колени, чтобы сохранять равновесие. – Я засекала время. К тому же вряд ли это может быть что-то другое – я никогда не испытывала ничего подобного.
Анна взглянула на свои наручные часы – массивный аппарат от «Касио», который она ценила за наличие подсветки и точность.
– И давно они начались? – оторопело спросил я.
– Не знаю. Минут сорок пять назад.
– Господи, Анна, ну почему ты сразу меня не позвала?
– Тогда я еще не знала наверняка. – Ее лицо было пепельно-серым от ужаса. – Думаю, нам нужно в больницу.
– Я за сумкой.
– Бери дневную.
Анна заранее упаковала две сумки. Обе ждали своего часа в прихожей, и к ручке каждой была привязана бирка для багажа: на одной было написано «День», на второй – «Ночь».
Через несколько минут мы уже стояли у двери: я держал сумки, Анна прокручивала в голове список вещей, проверяя, все ли мы взяли. Я потянулся было к камере, лежавшей на столике у входа, но тут же услышал:
– Даже не думай брать ее с собой, Роб.
Я взглянул на Анну: спорить с ней сейчас точно не стоило.
Как только врач ушла, Анна закричала, и я испугался, что ребенок в ней умер. Едва я нажал на кнопку экстренного вызова, как показался пучок волос – это была головка Джека. В палату вбежала врач и крикнула медсестру, которая так и не появилась, потому что ушла на обед.
Анна по-прежнему надрывалась от крика. Ей задрали ноги на поручни, а мне сунули поднос с инструментами, что-то гаркнув, но я ничего не понял и продолжал стоять столбом в изножье кровати с подносом в руках, пока Анна, извиваясь от боли, выталкивала из себя Джека.
Поначалу мы в шутку называли его «нашим маленьким пришельцем». Потому что, даже увидев черные волосики и крошечное тельце в скользком пузыре и потом услышав плач младенца, лежащего на древних механических весах, я все равно не мог поверить, что он настоящий.
Никогда не забуду, как улыбалась Анна, беря на руки этот хныкающий комочек и поднося его к груди – так уверенно и естественно, словно кто-то ее этому научил. Столь счастливую и открытую улыбку я видел у Анны впервые.
– Хотите подержать сына, пока я зашиваю мамочку? – спросила врач.
Я осторожно взял его, боясь раздавить. Он был туго запеленат, виднелось лишь личико с двумя вздувшимися щелками вместо
В книжках о младенцах написано, что связь между матерью и ребенком устанавливается мгновенно, тогда как отцу для этого нужно время. Неправда. В ту же секунду, как я взял его на руки, по моему телу пробежал электрический разряд, и я понял, что именно этого момента я и ждал всю свою жизнь.
Я не мог поверить, что это чудо, этот крошечный сверток, который сопит и гулит, произвели на свет мы с Анной; что мы вдвоем умудрились создать нового человека – с пальчиками, руками и ногами, мозгом, душой. Но это была правда. Мы создали новую жизнь. Создали Джека.
4
Стоял необыкновенно жаркий весенний день, и в Хэмпстед-Хит яблоку было негде упасть: дорожки заполонили бегуны, повсюду прохаживались туристы и семьи с колясками. На скамейках сидели старички – завсегдатаи парка, которые приходили сюда каждый день и слушали радио, приставив маленький радиоприемник к самому уху.
Мы недавно подарили Джеку велосипед с нарисованным Человеком-пауком, с ветровым стеклом и пушками, и ему не терпелось на нем прокатиться. Найти ровный и безопасный участок на Парламентском холме было непростой задачей, поэтому мы, как всегда, отправились в парк.
Я смотрел, как Джек толкает в гору байк, который в два раза больше него самого, и думал о том, как же быстро изменился наш мир. Нашему сыну уже исполнилось пять, он был «знатным крепышом», как сказал бы отец. Позади остались и смешная округлость его ног, свойственная карапузам, и младенческое лопотание. Теперь мы ходили в библиотеку за детскими книжками, посещали родительские собрания и изо всех сил пытались внушить Джеку мысль о том, что драматический кружок после школы – это классно.
– Может, здесь? – спросил я, когда поверхность стала более-менее ровной.
– Да, – согласился Джек, закидывая ногу через раму.
– Так, ребята, – вмешалась Анна. – Здесь склон слишком крутой. Я думала, мы ищем плоское место.
– Это и есть плоское место, – возразил я.
– Хорошее место, мам, – подтвердил Джек.
Анна на мгновение задумалась, окидывая взглядом дорожку:
– Нет, я так не думаю. Слишком уж круто.
Джек вздохнул и закатил глаза – привычка, приобретенная в школе.
– Ладно, Джек, – сказал я, – давай еще немного поднимемся.
– Давай, – ответил он послушно и снова принялся толкать своего коня вверх по склону.
На вершине холма была ровная площадка, по которой на трехколесном велосипеде рассекал довольный малыш, а его папаша с встревоженным видом бежал следом.
– Ну, здесь-то точно безопасно, – усмехнулся я.
Анна немного смутилась и даже покраснела.
– Хорошо. – Она осмотрела площадку и повернулась к Джеку. – Только езжай осторожно.