Небо стоит верности
Шрифт:
Гремят сапоги матросов по палубе. Постукивают о железный борт деревянные ступени штормтрапа. Вместе с Валентином Ивановым спускаюсь на лед, там уже Шильников с буром в руках. Я пробую прочность льда каблуком:
– Погоди, Василь, бурить!
– Так толщина льда!… Пять минут - и узнаю!
– Не надо, Вася… - А сам прикидываю: лед «дышит» под ногами, «анюту» ему не выдержать… А жизнь людей? Складываю руки рупором: - Эй, на палубе! «Яшку» за борт!
– Есть «яшку» за борт!
– отвечает Свиридов. И тут же гремят его команды, усиленные динамиком: -
В другое время залюбуешься работой наших матросов и четкими, продуманными командами Николая Свиридова, но сейчас не до этого…
Трещит мотором «яшка» и вздрагивает во встречных порывах ветра. Идем курсом на станцию французов. Рядом со мной Валентин, позади Василий Шильников.
А в наушниках голос Корниенко:
– «Яшка», я - «Обь». Прием.
– Слушаю.
– Фомич, французы нашлись! Только что пришли сами на базу!
Я смотрю на Валентина. Он оглядывается на Шильников а:
– Как, Вася, пойдем назад, к кораблю?
– Зачем? Вперед! Сделаем разведку для «Оби», чтобы не тыкаться слепыми котятами в айсберги!…
Идем по основному курсу следования корабля. На карте Шильникова укладываются замысловатые значки льдов.
Через час «яшка» поднят на палубу, убраны ледовые якоря. На ходовой мостик поднимаются Иванов и Шильников. Они раскладывают свою карту, где ломаной красной линией означен маршрут нашего полета на разведку.
«Обь» следует проложенным нами курсом. [107]
…Разные полюсы есть на земном шаре - географические, магнитные, полюс холода, полюс относительной недоступности… Земля Адели - полюс ветров. Сильные ветры здесь никогда не стихают, а лишь меняют свое направление в зависимости от времени суток.
Мы сидим на одном из самых дальних астропунктов и с тоской смотрим на астрономов Закопайло и Калинина: они приникли к своим приборам, нацеленным на солнце, и ничего другого не видят. А ветер все сильнее и сильнее, и «Обь» настаивает на нашем возвращении. Радист Саша Кириллов включает на полную мощность динамик.
– Шестьсот девятнадцатый, я - «Обь!» - раздается голос нашего руководителя полетов Севы Фурдецкого.
– «Обь» едва держится на ледовых якорях! Спешите!
Но даже эти тревожные слова не производят впечатления на Калинина и Закопайло. О, астрономы! Если бы вам было дано читать наши мысли! Но наши астрономы «читают» солнце, а мы терпеливо ждем. Ждем, потому что знаем: без астропунктов не будет карты. И молчим. Но вот они заканчивают работу, ревет мотор «анюты», и вдруг…
– У нунутаков{28} остались люди, - переводит писк морзянки Саша.
– «Обь» пока держится возле льдины, оторванной от припая, и вместе с нею медленно дрейфует на северо-восток в открытое море… Захватите людей!
– Почему люди остались на берегу?
– не оборачиваясь, кричу радисту, но мне никто не отвечает.
Я прошу Валентина.
– Передай на «Обь»: «Подойдем к кораблю, оценим обстановку».
Иванов поднимается с сиденья и уходит в отсек радиста.
Выходим на «Обь». Корабль отдрейфовал
– «Обь», я шестьсот девятнадцатый. Сколько можете продержаться у льдины?
– Я - «Обь», - отвечает капитан.
– Спеши, Фомич. Лед постепенно отламывается.
Разворачиваюсь на берег, к нунутакам, и направляю нос [108] на ледничок близ камней. Только теперь начинаю ощущать, насколько силен ветер, - самолет очень медленно приближается к земле…
Садимся без обычного после приземления пробега. «Анюта» когтями тормозов цепляется за лед и… ползет назад, к обрыву! Увеличиваю обороты двигателя, и самолет останавливается. Из-за камней появляются люди. Они придавлены рюкзаками с образцами, иссечены колючими снежинками. Скорей!… А наш кинооператор Эдуард Эзов не торопится: зацепившись рукой за антенну радиовысотомера, ловит в объектив камеры ползущих на четвереньках людей…
Понятно, где еще найдешь такую натуру, такие уникальные кадры!
…С каждым днем накапливается все больше научных сведений об Антарктиде, увеличивается длина исследованного берега. Пройдет немного времени, и каждый снимок будет уложен в схему, пунктирные линии опорных астропунктов увяжут ее в строгие рамки географических координат, - все это основа будущей карты.
А пока продолжаются ежедневные полеты, по крупице собираются научные сведения о суровой и загадочной «планете» Антарктиде.
В полдень ошвартовались у припая. Наш экипаж вылетел к дальнему астропункту. С нами на борту астрономы Закопайло и Калинин, геофизики Коржев и Фролов.
Пока астрономы настраивают свой «Универсал», Валентин уже успел определиться бортовым секстантом: широта шестьдесят девять градусов три минуты. Мы это тут же фиксируем в своем журнале. Астрономы определят место с точностью до секунды, а нам и нашей точности достаточно!
Определили и высоту точки над уровнем моря - восемьсот пятьдесят метров. Сидим в седловине между двух гор. В честь наших первооткрывателей назвали одну гору - горой Валентина, вторую - горой Александра. Пешком пошли к горе Александра, сложили там небольшой гурий из камней, водрузили на нем красный флаг, а под камнями оставили записку в банке из-под кофе на двух языках - английском и русском:
«2 февраля 1958 г. на самолете Ан-2 «Н-619» здесь были советские исследователи антарктической экспедиции Академии наук СССР: Закопайло, Калинин, Коржев, Фролов и экипаж самолета - Глыбин, Иванов, Михаленко, Чагин. Координаты [109] места: 69°03' южной широты. Место названо: мыс Анюты, горы: северная - Валентина, южная - Александра».
Перед вылетом отсалютовали новым географическим открытиям двумя выстрелами из ракетницы.
На «Обь» вернулись ночью. В моем этюднике два новых наброска - «Гора Валентина» и «Гора Александра».