Небо в кармане 3
Шрифт:
И тут же добавил, опередив мой вопрос:
— Вольными они останутся. Рабами их никто делать не станет, мне Наливайко в том лично слово дал.
— Можно ему верить? — не удержался.
— Вы только что-то подобное не ляпните в казачьей среде. Мигом в круг вызовут за оскорбление.
— Да не ляпну, не беспокойтесь, — поморщился. — Так всё-таки, можно ли ему на слово верить? Ведь речь об иноверцах идёт?
— Можно, уж будьте уверены. Кстати, с вас полсотни рублей.
— Это ещё за что?
— Пришлось дать казакам сто рублей на содержание сироток. Иначе бы нам с вами никак
— Да разве я могу быть против? — возмутился.
— Ну и хорошо. Я почему-то тоже так подумал, что вы не пожалеете полсотни рублей за возможность переложить заботу о детях на чужие плечи…
И как-то это так прозвучало, что я себя, мягко сказать, не в своей тарелке ощутил. Но ничего говорить не стал, нечего было казакам этот подарок из кишлака забирать. Пошутить хотели? Вот пусть сами и расхлёбывают последствия столь глупой шутки. А ста рублей мне и впрямь не жалко. Деньги эти для местных очень большие, их не только на прожитие хватит, но и на будущее приданое девчонке.
Впрочем, будущее это настанет очень скоро. Как только слух о таких деньгах разойдётся по округе, так от желающих взять в жёны девчонку отбоя не будет. Они же тут рано замуж выходят.
А деньги и впрямь для местных большие. Помню, рассказывали мне в той жизни реальный случай, как здесь же девчонок за канистру керосина из семьи в рабство отдавали. С условием кормить хотя бы раз в сутки куском хлеба…
Дальше разговор свернул на всякую застольную ерунду, потом полковник поинтересовался готовностью к вылету.
— У меня всё готово, жду вашей команды, — ответил, и побыстрее заработал ложкой. Не успеваю я за полковником в славном деле поглощения пищи…
— Нужно будет с собой взять кое-какой груз, — как бы между делом добавил Изотов.
— Что за груз? — насторожился сразу. Чтой-то полковник глаза в сторону отводит?
— Сейчас подвезут прямо к ангару и вы сами увидите, — ушёл от ответа жандарм, чем ещё больше меня насторожил. — Вы доели? Тогда пора вылетать. Команду выставить оцепление я уже дал. И помощников направил полог в ангаре расшнуровать.
— Хорошо. И я готов. Осталось только переодеться…
Запустились, прогрели мотор и убрали колодки. Выкатились на полосу и сразу приступили к разбегу. Обороты вывел на взлётный режим, ручка отдана от себя, педалями выровнял самолёт по центру грунтовки и поставил их в нейтральное положение. Всё равно ветра нет, штиль. И зной. Катимся, неспешно разгоняемся и набираем скорость. Медленно-медленно. В очередной раз пожалел, что механизации крыла нет. Эх, сюда ещё предкрылки с закрылками установить, и насколько проще и легче взлетать было бы.
Прошлый раз груза больше было, но и взлетали ночью, когда воздух холодный. Вспомнил о грузе и плечами передёрнул. Трупный запах хоть и вытягивает наружу сквозняками, но в нос то и дело эта вонь попадает. Ну, Изотов, удружил! И ведь ничего не сделаешь, никуда не денешься. Пришлось загружать в кабину останки того самого тела в изодранном френче. Доказательство присутствия англичан на нашей стороне границы везём, как-никак…
Ладно, мы, у нас кабина хоть как-то продувается, но и то дышать противно. А каково было казакам, когда они
Но тут я вспомнил о «подарке», и всё сочувствие словно ветром сдуло.
Всё катимся и катимся, разгоняемся, набираем скорость ужасно медленно. Половину полосы прокатились, мотор ревёт на максимальных оборотах, а толку мало. Жарко же, воздух разреженный. Бежим дальше. Вон уже и ограничивающие полосу флажки показались. Там и оцепление заканчивается. Зато такыр, плотная, иссохшая до состояния камня земля, дальше продолжается.
Так и хочется выскочить из кабины наружу, подтолкнуть самолёт, чтобы быстрее разгонялся. Помню, в Фергане при такой жаре только ночью взлетали. Да и то лишь в определённый промежуток времени, строго перед рассветом, когда роса выпадает, когда температура наружного воздуха понижается. Отрываешься в самом конце полосы, уходишь с последней плиты и идёшь в горизонте. Ещё и закрылки чуть довыпустишь на разбеге. После отрыва сразу шасси убираешь, чтобы сопротивление уменьшить. И смотришь вперёд, ноги инстинктивно под себя поджимаешь. Там же впереди, в нескольких сотнях метров, всегда коровы пасутся. Летишь над землёй и думаешь — зашибёшь рогатую или нет? Стрелок из кормовой кабины кричит:
— Командир, проскочили над коровами! А за нами от самой полосы шлейф пыли завихряется…
И закрылки начинаешь убирать не на ста двадцати метрах, как в Инструкции написано, а гораздо, гораздо позже, потому что положенную скорость к этой высоте просто не успеваешь набрать. Разворачиваешься блинчиком, крены если и делаешь, то самые минимальные, а вокруг горы…
Наконец, хвост робко приподнялся и тут же, словно испугавшись своей смелости, опустился, стукнул костылём по такыру. Катимся. Ручку удерживаем в прежнем положении.
Самолёт предпринимает ещё одну попытку приподнять свой хвостишко и на этот раз попытка оказывается более успешной. Но, Боже, как же ему трудно…
Катимся на основных стойках, нос самолёта то задирается к небу, то опускается к горизонту. Машина словно раздумывает, сомневается, взлетать ей или нет? Тут, главное, ей не мешать.
Какие восемьдесят метров разбега? Тут уже все сто восемьдесят проскочили!
Наконец-то самолёт принимает окончательное и правильное решение, задирает и больше не опускает робко хвост, разгоняется всё быстрее и быстрее. Конечно, на двух колёсах это у него лучше получается. И лобовое сопротивление так тоже уменьшается, мотору легче.
И отрывается от земли так, что в первый момент непонятно, летим мы или ещё катимся. Зависаем буквально в сантиметре от земли, колёса продолжают вращаться, то и дело цепляются за грунт, а крылья проверяют воздух на плотность. И разгоняемся, разгоняемся дальше. Высоту набираем скорее из-за кривизны земли, медленно, но верно уходим в набор.
Глава 6
Сейчас бы попасть в какой-нибудь восходящий поток, и самолёту было бы гораздо легче взлетать. Такой поток нас бы сам на высоту заволок. Размах крыльев для подобного финта у моего аппарата подходящий, лётные характеристики отличные. Не планер, конечно, но мало в чём ему пустым, то есть без загрузки, уступит.