Небо в огне
Шрифт:
– Хиф, ты чуешь что-нибудь странное? – шёпотом спросил Алсек.
– Тут вссё сстранное, - так же тихо ответил ящер. – Лишшь бы Сскарсса на воротах не было!
Куши, припав на четыре лапы, остановился у самых ворот – они были одни и для повозок, и для пеших, ни одной лазейки в башнях или в створках сбоку от главного проёма. К Аманкайе, ощупав её цепким взглядом, подошёл воин Вегмийи, и Алсек, впервые разглядев его и других стражников, стиснул зубы. То, что он издали принял за следы ожогов, было пластинами красной брони. Она прорезалась из-под кожи, топорщилась щитками. На суставах, приподнимая доспехи,
«Хвала богам, не Скарс,» - угрюмо подумал изыскатель и сжал пальцы в кулак, пряча жёлтое пламя – оно так и прорывалось из ладони. «Отобьёмся.»
– Что в тюках? – отрывисто спросил Ти-Нау. Существо Сиркеса за его спиной вытянуло шею и пустило слюну.
– Финики и плоды Нушти, - ответила Аманкайя, развязывая суму.
– Зачем тебе в город? – спросил стражник, вертя в пальцах подсушенную ягоду.
– Я приехала торговать, - сказала колдунья. – Засуха, как видно, погубила деревья на этом берегу, и еда тут скудна.
При слове «еда» демоны переглянулись и дружно пустили слюну. Стражник-Ти-Нау молча ударил того, кто стоял ближе, палицей по спине, доспехи зазвенели, существо сердито рявкнуло.
– А ну стой! – Ти-Нау вырвал у Аманкайи поводья. Обрадованное Существо Сиркеса с утробным воем сцапало его и потащило к башне, срывая тюки и сёдла. Второй Ти-Нау быстро ощупал поясную суму Аманкайи, вытряхнул несколько медяков и оттолкнул колдунью к воротам.
– В Чакоти торговать запрещено, - буркнул он. – Ступай, Солнцу нужны воины-маги. Эти вещи и этот куман теперь принадлежат Сапа Кеснеку.
Сквозь гул крови в ушах Алсек услышал яростное шипение Хифинхелфа. Иприлор хлестнул хвостом по земле и вскинул лапу – и жрец едва успел повиснуть на нём. Десятки наконечников стрел смотрели на них из бойниц, Существо Сиркеса, оставленное без еды, заметило шум и втянуло воздух, готовясь к огненному плевку.
– Хиф, стой! – выдохнул Алсек, выворачивая иприлору лапу. – Стой, ради всех богов!
– Кушшшши! – ящер дёрнулся, едва не сбил жреца с ног, но тот наступил ему на пальцы и столкнул с дороги. – Кушшшши…
– Хиф, замри, - прошептал ему в ухо жрец. – Мы нужны тут живыми, Хиф. Живыми.
– Хэ-эсссс… - выдохнул Хифинхелф, отталкивая Алсека. Тот схватился за бедро и охнул – коготь Скарса соскользнул с привязи и впился ему в ногу, проткнув полу накидки. Изыскатель выдернул его, поморщился, глядя на струйку крови.
– Мы вернём его, Хиф, - прошептал изыскатель, выпрямляясь и надеясь, что его мысли на лице не отражаются. – Идём, на нас уже смотрят.
Их пропустили без долгих расспросов. Существа Сиркеса подозрительно принюхивались к иприлору, но так и не получили ни одного куска мяса, даже из того мешка, который стража отобрала у путников.
– Где найти постоялый двор? – спросил Алсек у воина. – В Шумной Четверти ещё принимают странников?
– Здесь нет постоялых дворов, - отозвался тот. – Здесь не рады бродягам. Вам, жрецам, надлежит идти
Хифинхелф крепко взял изыскателя за плечо и провёл сквозь ворота. Алсеку на пороге Чакоти померещилось, что в лицо ему дохнули жаром, он даже прослезился и за воротами ощупал брови – не спалило ли их?
– Запрещено торговать, - пробормотал ящер и пожал плечами. – Тут очень нехорошшо, Алссек. Ссмотри в оба.
– Да уж как-нибудь, - сердито отмахнулся изыскатель, оглядываясь в поисках Аманкайи. Колдунья ждала их у стены, и кто-то из стражи уже подошёл, чтобы прогнать её. Алсек, покосившись на башни, сжал пальцы в кулак, готовя ослепляющее заклятие, - но Аманкайя, отмахнувшись, сама к нему подошла.
– Я нашла дом недалеко от святилища змея, - тихо сказала она. – Воин говорит, что хозяев там нет. Они были против Сапа Кеснека… теперь нужен кто-то, кто будет работать за них.
– Недурсственно, - шевельнул хвостом иприлор, осторожно погладив Аманкайю по макушке. – Дорогу знаешшь?
…Уже темнело, и Алсек не стал скрываться под солнечным пологом. Все ставни были плотно закрыты, никто не глазел с крыши, никто не выходил из домов на незнакомые шаги. Только крылатая стража облетала город круг за кругом, пронзительно кричали спускающиеся с небес полуденники, да патрули прочёсывали переулки частым гребнем. В сгущающихся сумерках Алсек видел, как всё ярче становится желтоватый свет, исходящий от их брони.
– Чешшуя и шшипы, - покачал головой Хифинхелф, оглянувшись на очередной патруль. – А вон тот отращивает хвосст. Кажетсся, даже сс лезвием.
– Люди-Скарсы, - Алсека передёрнуло. – Как это сделали?!
– Нецисс, должно быть, знает, - махнул хвостом ящер. – Ессли он ещё жив. Алссек, зачем мы подошшли к этой площади?!
– Мы идём к Золотой Четверти, Хиф, эту площадь нам не миновать, - отозвался изыскатель, замедляя шаг. Его взгляд остановился на ступенчатой башне Храма Солнца.
Семь широких каменных ступеней, как и века назад, поднимались к небу, но ни одной золотой чешуйки не было на них – все щиты и пластины посдирали, вырвали яркие камни из ниш, и крылатые коты по углам опустевшими глазницами взирали на площадь. Лестницу запорошило пылью, и на ней не было следов; ни капли крови не темнело на ступенях, а на самом верху лежала дохлая летучая медуза.
Пустой дом – один из четырёх домов большого квартала – едва ли не примыкал стеной к могучим каменным валам вокруг крепости Джаскара. Полсотни шагов – и Алсек мог бы прикоснуться к огромным глыбам, слагающим стену крепости Ханан Кеснека. Сейчас, в густеющих сумерках, она казалась чёрной тучей, из-за которой пытается пробиться солнечный свет. Там, за стеной, не гасли багровые и золотые огни, и тяжкий жар струился над стенами – Алсек чувствовал его кожей.
Знаки на стенах квартала, тающие в сумраке, рассказывали долгую и запутанную историю о дочери Ханан Кеснека, вышедшей замуж за купца из Навмении, о её внуках и правнуках, служивших в Вегмийе поколение за поколением, пока… Алсек не хотел узнавать, на чём оборвался рассказ, - и так его мутило от жары, не слабеющей даже днём, от неподвижных лиц и жёлтых глаз прохожих, от запаха крови и гари, въевшегося в мостовые, в камни стен, в каждую травину циновок.