Небо в огне

Токацин .

– Сотник Хуралан на посту, - хрипло ответил он, и Алсеку почудился страх в его голосе. – Всё спокойно, о почтеннейший Анкувилька. Армия Солнца растёт с каждым днём, богатства в его кладовых прибывают.

– Скольких ты нашёл? – спросил жрец, смерив его бесстрастным взглядом.

– Тридцать семь «Золотых Орлов», о почтеннейший Анкувилька, - склонил голову Хуралан. – И будут ещё.

– Отрадно слышать, - сказал жрец. – Куманы, принявшие солнечный огонь, содержатся, как подобает? Накормлены, напоены и вычищены, и в стойлах готово место для нового ящера?

Хуралан

на миг переменился в лице, но совладал с собой и вскинул руку.

– Двадцатник Хасту, отвечай командиру!

Ти-Нау, на чьей броне почти не было золота, отделился от стены, склонил голову перед верховным жрецом и покосился на Хуралана. Тот стиснул зубы.

– Куманов накормил? – спросил Скарс, глядя на двадцатника сверху вниз. Тот вскинул голову, и Алсек увидел полосы красной чешуи на его щеках.

– Я воин Солнца, а не пастух! – ответил Хасту и ухмыльнулся. – Ищи себе других скотников, красная ту…

Тяжёлая лапа Скарса поднялась и опустилась, и Алсек застыл на месте, глядя на обезглавленное тело. Мертвец пошатнулся и рухнул на мостовую, заливая камни кровью. Она была желтовато-розовой, с маслянистыми разводами, и тут же задымилась, покрывая плиты хлопьями сажи.

– Этого кумана отвести к принявшим солнечный огонь. Готовить к приживлению, - отрывисто приказал Анкувилька.

Покусанные Существа Сиркеса недовольно переглянулись, принюхиваясь к запаху горящего мяса. Убитый Хасту дёргался, разрываемый изнутри паром и языками пламени, едва ли он годился в пищу даже для Существ Сиркеса, но его запах казался им аппетитным. Алсек судорожно сглотнул и отвёл взгляд от мертвеца.

– Почтеннейший Анкувилька! – он шагнул вперёд, стараясь не смотреть на Скарса и дым из ноздрей существа, когда-то бывшего куманом. – Почтеннейший Анкувилька, жрец великого Солнца!

– Чего тебе? – взгляд верховного жреца едва не впечатал изыскателя в мостовую. Подбежавшая стража отняла поводья у хесков, повела Куши в длинное каменное здание, подгоняя копьями. Куман рычал, но уже не решался вырываться. Алсек поёжился.

– Почтеннейший Анкувилька, я пришёл, чтобы стать воином Тзангола. Возьми меня в отряд! – сказал изыскатель, глядя в раскалённые золотые глаза. Казалось, в них не было зрачка – жёлтое пламя залило глазницы.

Скарс шумно выдохнул и наклонил голову, разглядывая смельчака. Анкувилька нахмурился.

– Говори с Хураланом, - сказал он, опуская поводья. – Кайриннег, на пост.

Скарс втянул воздух, снова шумно выдохнул и оскалился в жутковатой усмешке.

– Свирепый мелкий знорк. Бери его, - проворчал он и неспешно пошёл к воротам оплавленной крепости. Куман верховного жреца слегка обогнал его, но в разбитые ворота они вошли бок о бок. Из крепости плеснуло невидимым, но обжигающим огнём, и над площадью повисла тишина, нарушаемая лишь треском горящей плоти.

Хуралан покосился на ворота, тень пробежала по его лицу, но, когда он повернулся к Алсеку, оно уже окаменело.

– Имя? – отрывисто спросил он.

– Алсек Сонкойок, - отозвался жрец, глядя ему в глаза. – Я боевой маг и хочу

сражаться среди равных.

– Хэ, - мотнул головой Хуралан и снова покосился на ворота. – Ты – тот, кто пришёл вечером с ящером? Где твой друг?

– Он устал с дороги, - сказал изыскатель. – Завтра утром ты его увидишь.

– Солнцу не нужны слабые воины, - нахмурился Хуралан. – Мы забираем сильнейших. Что ты умеешь, маг? Ты убивал людей?

– Воина Вегмийи я убил одним ударом, - ответил Алсек, не дрогнув. – Я убивал людей, демонов и мертвецов. Эти доспехи я добыл в бою. Ты принимаешь меня в отряд?

Взгляд Хуралана впился в него раскалённым жалом – у изыскателя чуть слёзы не брызнули из глаз, но он пересилил себя и остался стоять неподвижно. «Скарс назвал меня свирепым,» - думал он. «Не меня он видел, это точно. Куннаргаан здесь, он говорит за меня…»

– Ты принят, Сонкойок, - сказал Хуралан, зубцами жезла прикасаясь к его плечу. – Завтра утром получишь знак. Ты – тридцать восьмой в семнадцатой сотне «Золотых Орлов».

Он указал на толстую башню с золотым орлом над воротами.

– Здесь я буду жить? – спросил Алсек.

– Живи там, где живёшь, - качнул головой Хуралан. – Утром приводи ящера. Ступай!

Изыскатель склонил голову и пошёл, не оборачиваясь, к воротам. Холод и жар сменяли друг друга в его груди.

Пробравшись в кромешной тьме в дом, он не пошёл в комнату прежде, чем вылил себе на голову два горшка ледяной воды – только тогда сердце стало биться размеренно, а жар перестал пульсировать в запястьях. Аманкайя, заглянув ему в глаза, вздрогнула и попятилась к Хифинхелфу, ящер встревоженно зашипел.

– Всё хорошо, Хиф, - прошептал изыскатель. – Я нынче Золотой Орёл Сапа Кеснека, побери его Джилан. Я видел святилище Тзангола и Скарса-стражника, видел многих, чей разум забрал змей. И ещё я видел Куши… и тот ужас веков, который хотят из него сделать.

– Кушшши! – вскинулся иприлор, сверкая глазами. – Он жив?!

– Его не обидят, Хиф, - покачал головой жрец. – Только вольют в него солнечный огонь и кровь Скарса, чтобы он отрастил красную чешую. Там скверно обращаются со всеми – и с куманами, и с людьми. Надень завтра броню, Хиф.

– А что делать мне? – спросила Аманкайя.

– Никому не попадайся на глаза, - нахмурился Алсек. – Построй стену вокруг своих мыслей, чтобы никто не прочёл их. Тзангол даёт своим людям странные силы… Тебе останутся припасы, мы защитим тебя магией. Жди знака от нас.

Алсек оставил тонкую щель между ставнями окна, обращённого на восток, и проснулся с первым лучом рассвета. Хифинхелф уже ждал его, неспешно ходил от стены к стене и разглядывал, скосив глаз, свои доспехи. Пластины хуллака побелели неравномерно, пятнами, бронза потемнела, и не всю копоть удалось счистить. Ящер придирчиво осмотрел поножи и наручи, с сомнением покачал головой и повернулся к Алсеку. Тот, поминая про себя Джилана и все его щупальца, влезал в стеклянную кольчугу. Аманкайя проснулась и молча следила за спутниками – судя по взгляду, ей было очень страшно.