Небо внизу
Шрифт:
Тео сделала первый глоток. Это было очень странное ощущение — пить цветы. Вкус у напитка оказался довольно заурядным — обычный кисло-сладкий лимонад, но мягкий, обволакивающий аромат цветов придавал ему волшебное очарование.
Почему-то вспомнился мультфильм, в котором крохотные феи пили нектар из чашечек-колокольчиков.
— Ну как тебе? — обернулась к Тому Теодора.
— Вкусно, — тот покачал ополовиненной бутылкой. — Только с лепестками пить неудобно. Процедить не могли, что ли?
— Без лепестков не то совсем, — Тео сделала еще пару глотков и брезгливо поморщилась. Плавающая
Пристально наблюдающей за ней Том вскинул брови в немом «а я говорил».
— Просто к этому напитку нужны трубочки, — назидательно сказала Тео. — Если держать бутылку вертикально, вся декоративная мишура осядет на дно и можно будет спокойно пить. Не понимаю, почему продавец не предложил нам трубочки.
— Какие трубочки? — нахмурился Том.
— Обычные. Для коктейлей.
— Даже не слышал о таких штуковинах.
— Ну трубочки же! — попыталась донести мысль Тео — и осеклась. Пластика в этом мире она не видела. Могли ли делать коктейльные трубочки из других материалов? В теории — конечно. Стекло, пластик, какие-нибудь природные материалы вроде пустотелого бамбука и всякая подобная эко-ерунда… Но так было в Америке. А как было здесь — Тео не знала.
— Ты что, правда не знаешь, что такое коктейльные трубочки? — Тео вложила в вопрос все насмешливое удивление, на которое была способны. — Серьезно?
— Ну… Нет, — мгновенно утратил уверенную жизнерадостность Том. — Я… ну… мало где бывал, вообще-то.
— В приличных заведениях их всегда подают к прохладительным напиткам, — тут же смягчила давление Тео. — Тоненькие такие трубочки из металла или стекла. Опускаешь такую в стакан и втягиваешь через нее жидкость. Очень изящно смотрится — и губы всегда чистые, даже если милкшейк пьешь. Нет этих ужасных седых усов, — Тео мазнула пальцем под носом, и Том тут же отозвался на шутку, с облегчением хихикнув.
— Полезная, наверное, вещь. Но мы же в обычную лавочку заходили. Вот если бы в ресторан — там, наверное, трубочка на каждом столике лежат.
В несколько глотков допив свой лимонад, Том отставил бутылку, поднялся и потянулся.
— Ну, вы еще посидите, отдохните, а я дальше работать пойду. Сейчас быстренько вторую стену просмотрю и вам помогу. К закату как раз половину винодельни обшарим. Может, чего и найдем.
Глава 18
Конечно, они не нашли. Ни в этот день, ни в следующий, ни через неделю. Тео осмотрела все: винодельню, погреб, двор, бесчисленные развалюхи-сараи и весь дом, с чердака до подвала. Искали и артефакты, и сигилы, и скрытые энергетические сущности.
Ничего.
Ноль.
Зеро.
Эмоциональный подъем с каждым днем изменял градус, все более уподобляясь спуску, а через неделю превратился в неглубокую, но очень грязную яму.
Тео умела работать. Она знала, что для результата нужно приложить усилия — и не боялась их прикладывать. Но сейчас… сейчас она занималась не своим делом. Тыкалась вслепую, как двоечник, наугад выставляющий галочки
Это изматывало. Не сами бесплодные усилия — а то, что все усилия заканчивались разочарованием, и впереди не было ни одного лучика надежды. То, что обещало быть очень простым делом, оказалось какой-то необъяснимой хренью, а Тео не хватало знаний, чтобы решить проблему.
Владелице тела, наверное, хватило бы.
Это было чужое тело. Чужая жизнь. И чужой мир. Тео не хотела всего этого. Она хотела обратно. Туда, где проблемы решаются, туда, где она управляет своей жизнью, а не подстраивается, отчаянно лавируя, как лыжник, несущийся по крутому склону среди камней и расщелин.
Тео должна была вернуться домой.
Осознание абсолютной, категорической невозможности возвращения скручивало комком в груди что-то нематериальное, но чудовищно болезненное. Тео чувствовала, как это нечто сворачивается твердым угловатым комком, давит на ребра и на диафрагму, заставляет желудок спастически сжиматься.
Тео останется здесь навечно. До самой смерти. Она всегда будет играть чью-то роль, всегда будет жить чужую жизнь. И никогда ничего не добьется. Потолком успеха для Тео станет убедительная легенда, максимальным уровнем профессионализма — примитивные заговоры от куриной чахотки.
И она никогда не увидит маму. Да, отношения были дерьмовые, и забирали они больше, чем давали. Но все-таки… Все-таки мама была единственным человеком, который заботился о Тео. И заботился безо всякой для себя корысти. Мама не ждала от маленькой Тео увеличения процента выигранных исков, не просила помочь с карьерой, не подсовывала ненароком рекламу новенькой спортивной бэхи… Ну, то есть, потом, спустя годы, мама именно так и делала — но поначалу-то все было иначе. Давно, очень давно. Но ведь было! Память об этом чудесном, почти невозможном прошлом оставалась стержнем, на который Тео опиралась, когда становилось совсем хреново.
А теперь это прошлое — где-то там, в другом мире, недостижимое, как граница вселенной. Думать об этом было больно. И Тео не думала. Раньше. Тогда, когда все получалось, тогда, когда она решала задачи пусть и не так успешно, как хотелось бы — но все-таки решала.
Теперь аварийная подушка успеха сдулась. Реальность предстала перед Тео, тоскливая и беспросветная, как зимняя ночь в доме престарелых — а сил на превозмогание просто не было.
Том, безошибочно заметив перемены в настроении Тео, пытался ее веселить: рассказывал дурацкие анекдоты, смысла которых Теодора не понимала, литрами варил кофе и таскал наверх, обильно заставляя поднос конфетами и выпечкой. Как будто достаточное количество шоколада может решить любую проблему.
Если бы все было так просто…
Осознав, что она не читает, а просто бессмысленно таращится в текст, Тео, беззвучно выругавшись, захлопнула книгу. Хотелось курить, хотелось выпить, а лучше всего — сначала выпить, потом закурить. Бездумным движением Тео сунула в рот карандаш и чуть не раскусила его, когда в дверь постучали.
— Я бойлер протопил, госпожа Теодора, — сунулся в комнату контрактный. — Идите в ванную, полежите в горячей водичке. Это расслабляет.
— Тебе-то откуда знать, — буркнула Тео.