Небоскребы магов
Шрифт:
– Олень!.. С какими рогами! Я таких здоровенных еще не видел…
Я всмотрелся, за кустарниками виднеется горбатая спина, никаких рогов, но испуганный олень вздернул голову, глаза огромные, непонимающие, ну что такого, подумаешь, рога, хотя рога в самом деле великанские и с красиво загнутыми отростками, их там не меньше дюжины.
Фицрой заорал и пустил коня вскачь, пригнулся к его шее, и олень, все поняв, развернулся и ринулся прочь еще быстрее, так как на спине ничего, кроме прилипшего
– Да зачем он тебе, – крикнул я безнадежным голосом, но сам знаю, уже такое не остановить, послал коня следом. – Ну олень, подумаешь…
Олень явно опережал, но, оторвавшись от преследователей, забывал про нас, начинал щипать траву, а когда видел приближающегося Фицроя, испуганно бросался наутек, и снова мы неслись, как два дурака, за животным, хотя в любом селе можно за бесценок купить хоть барашка, хоть теленка, хоть кабанчика.
Но почему-то добытый на охоте ценнее, и мы мчались и мчались по моей земле уже в обратную сторону, на восток, я начал уставать раньше коня от бесцельности и дурацкости погони, когда в конце концов поля кустарника начали заканчиваться, а впереди поднялась и стала приближаться стена леса.
Я надеялся, что там на опушке погоня и закончится, вон как Фицрой горячит коня, стараясь успеть догнать, однако олень успел вбежать в лес, мрачный и дремучий, с плотно сдвинутыми друг к другу высокими деревьями, и там исчез.
Я издали рассмотрел непролазную чащу, начал придерживать коня, но Фицрой с азартом вломился следом за оленем, в зарослях вынужденно соскочил на землю и побежал, где-то пригибаясь, чуть ли не падая на четвереньки, где-то перепрыгивая упавшие стволы лесных великанов.
Я остановил коня на краю леса, крикнул:
– Эгей!.. Ты где?
– Он тоже застрял, – донесся отчаянно-радостный вопль. – Иди сюда, возьмем голыми руками. Запутался рогами!
Я вздохнул, покинул седло, конь посмотрел на меня со снисходительным презрением.
– Жди, – велел я, но на всякий случай набросил повод на крепкий сучок. – Мы скоро. Наверное…
Глава 7
Лес в самом деле торжествующе дремучий, цепкий, деревья толстые и настолько высокие, что вершины тают в сверкающем оранжевом небе.
Я пробирался с трудом, где-то протискиваясь, где-то перелезая, мелькнула за деревьями яркая одежда Фицроя, вдруг донесся его горестный крик:
– Ну что ты ломишься, что ты ломишься?.. Спугнул…
Я продрался ближе, Фицрой разочарованно показывал на белый зад мелькнувшего далеко впереди оленя.
– Видишь?.. Тебя увидел!
– А тебя не боялся? – спросил я. – Возвращаемся?
– Погоди еще чуть, – попросил он. – Что-то с этим оленем странное…
– Посмотрим, – сказал я, – лес тоже странный…
Некоторое
– Красота, – сказал Фицрой. – Озеро!
– Давай пройдемся по краю, – ответил я. – Как-то загадочно это… И маняще.
– Чем? – спросил я.
– Возможностями, – ответил я. – Возможностями, которых никто не замечает.
Он хмыкнул.
– Не знаю, что за возможности ты увидел. Вообще-то их у всех полно на дорогах, только мало кто нагнется, чтобы поднять. А другие так и вовсе отпихивают ногами. Любые возможности означают риск и работу, а кому это надо? Все хотят жить, ничего не делая.
– Я тоже такой, – признался я. – Но сейчас возможности очень уж велики. И раз уж никто другой не желает взяться, посмотрю сам, вдруг что получится…
– Ты о чем?
– Сперва обогнем, – ответил я. – Вдруг это не озеро?
– А что?
– Бухта, – ответил я. – Чует моя душа, если она у меня есть, что это бухта…
– Что такое… бухта?
– Отросток моря, – пояснил я. – Тихий такой, ласковый, мирный…
– Вернусь за конями, – сказал он.
Бухта, широкая посредине, оказалась с достаточно узким горлышком: мы ехали по самому краю, конские копыта расплескивают воду, а тот берег все приближается и приближается, и когда между ними осталось водное пространство, через которое даже я смогу перекинуть камень, впереди послышался шум накатывающих волн.
Деревья здесь стоят настолько плотно, что мы едва-едва протискивались между исполинскими стволами, а потом пришлось покинуть седла и протаскивать коней за повод между множеством то ли корней, вылезших наружу, то ли веток, что опустились к грязной земле и коренятся там, превращая дерево в подобие огромного паука на множестве неопрятных лап, опущенного в воду.
Наконец стало так тесно, что коней пришлось оставить, привязав к корням, а сами протиснулись навстречу все более громкому прибою.
Море открылось во всей исполинской красе, бескрайнее, сине-зеленое, что медленно становится оранжевым, как кипящее золото, мне даже не обязательно поднимать голову, чтобы увидеть, какое вышло солнце.
Волны катятся с величественной неспешностью, но Фицрой зябко передернул плечами.
– Красота, – сообщил он, – но страшноватая красота… Не представлял столько воды! С крыши твоего замка хоть и видно больше, но вот так страшнее…
– Зрительно? – подсказал я. – Ощущательно?..
– Ну да…