Недошутка
Шрифт:
Граф рассказал ему эта историю, наверно, потому за двадцать лет устал держать в себе, это ведь тоже дополнительный груз. А тут сработал эффект попутчика. И из его рассказа намеками складывалось впечатление, что он до сих пор винит себя за случившееся с братом и считает, что проблемы с первенцем – это, так сказать, наказание от судьбы.
По большому счету это был пожилой человек, уставший волочить груз страхов за будущее семьи и бремени прошлых ошибок. Но в жизни все должно проходить, и когда-нибудь Бальдр выберется из подземелий наружу, весна снова придет
– Это был просто несчастный случай, – сказал Алекс графу. Лично его эта история лишь еще больше укрепила в мысли о том, если операции можно избежать, ее нужно избежать, и уж точно не нарываться на неприятности самостоятельно. – Уверен, ваш брат сказал бы так же. Не нужно себя винить, охота вообще опасное дело. И наверно, я последний человек, который может это советовать, – подумав, добавил он, – но если нет надежды, лучше отпустить человека. Хуже нет, чем застрять посередине.
Граф глянул на него чуть удивленно, но спустя пару секунд кивнул с подобием признательности. Вообще иногда у Алекс складывалось впечатление, что граф знает об их случайном побратимстве на Лестер-сквер.
– У нас разрешены кружки, – кивнула главврач, – в том числе и библиотечный, конечно. – Судя по тому, она считала его самым безобидным из всех возможных, но в данном конкретном случае, сдавалось Алексу, была не права. – Мы позиционируем это место как санаторий для отдыха и всячески способствуем творческим проявлениям у пациентов.
– Но я был на вчерашнем заседании, она несла удивительную чушь…
– Не нужно осуждать, – мягко перебила его миссис Донатсон, – мы позволяем пациентам прийти к собственным выводам и через ошибки.
Он говорил с Селестой поздно вечером в библиотечном углу. Библиотечный кружок, к счастью, собирался в третьем корпусе.
Здесь было действительно комфортно – одноместные палаты, каждая со своим туалетом.
Вчера он попросил её что-нибудь выяснить у Джорджа по поводу некой Рики, сейчас проходящей лечение, но судя по выговору, уроженки восточного Лондона, высокой худой и рыжеволосой женщине лет 30, впрочем, цвет волос мог меняться. И Джордж, между прочим, нарыл – не зря работал каким-то клерком в полицейском управлении.
– Настоящее имя Коралина Петерсон, – сообщила сегодня Селеста. – Раньше была брюнеткой. Гуляла, ни в чем себе не отказывала. Родители достаточно обеспеченная. Был у неё вроде как парень, ухаживал, прощал загулы и измены, несколько раз звал замуж. Потом нашёл другую девушку и уехал с ней в другой город. Не знаю, что у неё переклинило, но она поехала за ним и объявила, что согласна стать его женой, а та другая пусть убирается. Но бывший парень проявил твёрдость, не стал возобновлять отношения. Несколько недель Коралина бегала за ним, даже плакала, просила, угрожала с собой что-то сделать. Он обратился в полицию, ей выписали запрет на приближение. Но она где-то раздобыла револьвер, явилась к нему домой и застрелила.
– Убийца, значит? – Что-то подобное Алекс и предполагал.
–
– Ага, невменяемая убийца, – подытожил Алекс. Час от часу не легче, и угораздило же Фила связаться именно с ней. А харизматичного мистера Эймса и вовсе найти не удавалось. Проходит здесь лечение под другой фамилией? Значит, ему тоже есть что скрывать?
– Поверить не могу, что ты переспал с пациенткой психушки, – кипятилась в трубку Дебби, как заправский член медицинской этичной комиссии.
– Это единственное, чем я мог ей помочь, – оправдывался Алекс. Он понимал, что рассказывать ей об этом рассказывать, но она как-то сама догадалась. Она слишком хорошо его знал, и Алекс не мог соврать на прямой вопрос.
– А ты не думаешь, что она теперь в тебя влюбится?
Алекс подумал.
– Нет, маловероятно. Она влюблена только в цифры. – Помешана на цифрах – это было бы точнее, но грубее.
– Ты не осознаешь до конца своего влияния на женщин, – грустно сказала Дебби. Но по крайней мере она уже не злилась.
Алекс хотел ответить, что нужно было что-то, что немного отвекло бы Кристи от цифр, продырявило тугой заслон в эту герметичность, чтобы внутрь влилось хоть немного воздух, и все что он мог предложить – это немного чувственной опыта. Нотку вкуса, так сказать, другой сферы бытия. Но не стал объяснять – с недавних пор он начал сомневаться в своей способности верно оценивать обстановку, так что приходилось надеяться только, что Кристиане знакомство с ним не пойдет во вред.
– Тем не менее я сумел выяснить только, что мистера Эймса не существует, а Рика опасная психопатка. И не на шаг не приблизился к тому, чтобы убедить Фила свалить отсюда.
– Да пусть подлечится, раз так хочет, – легко сказала Дебби. – Нормальная же в целом клиника? Даже передовая, свободная.
– Да не в клинике дело, а в том что на первое июля у Фила назначена операция! – И чем дольше он в клинике, тем больше уверяется в ее необходимости. И главное, он видел, что Филу тут становится только хуже.
– Что, так беспокоишься из-за своего сериала? – помолчав, спросила Дебби.
– Конечно же, я беспокоюсь из-за сериала, – с сарказмом ответил Алекс. Он вовсе не хотел срываться на Дебби, из всего мира только не на нее. Она просто неудачно попала под горячую руку. – Из-за чего же, не из-за Фила же. Таких людей ведь полным-полно в мире. Конечно, я бы позволил сделать из него растение, если б не сериал.
– Эй, не горячись, – тихо сказала Дебби, – все равно нахрапом и в лоб тут не возьмешь, нужна тонкость.
– Ты уехала и увезла с собой свою тонкость, – грустно сказал Алекс. она уехала совершенно невовремя (да и вовремя не было бы никогда), а он не мог придумать сейчас вообще ничего стоящего.
– Так, подумаем, что можно сделать. Ты ведь уже несколько был в той клинике?
– Естественно.
– И говорил с главврачом?
– Само собой.
– И Фила пытался переубедить?