Недошутка
Шрифт:
– Крокус, – глухой скороговоркой произнес Алекс. Он сказал это слово – и небо не рухнуло на землю. – Моя семья… Погибли в теракте, – он все-таки выговорил это. В первый раз сказал это вслух. Он как будто давно не вспоминал об этом, и при этом не мог забыть ни на секунду. – Долго собирались на концерт, пошли все вместе, я тоже должен был, но возникла срочная работа… – Алекс давно сросся со своей болью и никогда не называл ее по имени, привык хвататься за что угодно – слишком многое – и не показываться никому без брони иронии. – И когда на Лестер-сквер, ну… Пожалуйста, помоги спасти последнего родственника!
В
– Выручи ещё разок, – попросил Алекс, – давай вдохнем вместе, на счёт три, три! Раз, два, три!
Фил действительно немного отвлекся, реальный или воображаемый спазм отступил и ему всё же удалось втянуть в себя немного воздуха.
– У тебя получается, слушай мой голос, теперь выдыхай… Давай еще раз. Все нормально, ты дышишь. Ты дышишь, все нормально.
– Здесь работают какие-то неадекватные люди, – сказала Селеста, нажав отбой.
– Мне жаль, – прошептал Фил, сглотнув и раздышавшись.
– Вызывай тогда неотложку, – сказал Селесте Алекс. Он ощущал себя сейчас словно без кожи.
– Не надо, – покачал головой Фил, – мне просто показалось. Я в порядке, сейчас полежу и встану. Значит, послезавтра уже съемки?
– Фил, это не шутки.
– А вдруг сейчас кому-то реально нужна помощь? – тихо сказал Фил. – Пусть лучше к ним успеют.
Селеста хотела было сказать, что ей нравится, как оперативно действует Алекс, и заметьте, никакого кислородного голодания! Но она сумела сдержаться и сказала только, что Фил был не прав и она испытывает в данный момент ужасно много эмоций.
– А вы не видели сейчас ничего необычного? – сказал на это Фил.
– Ты смеешься? – От переживаний Селесте отказала даже знаменитая английская сдержанность. – То есть, по-твоему, вот это вся ситуация обычная?
Алекс мог бы рассказать о проявившемся Городе – но это было слишком уж личное, а он, что бы там ни говорили, уважал чужие границы. Главное, Фила оставили, и впервые с марта 2024-го Алекс ощущал нечто похожее на примирение с жизнью, и тугой узел в груди ослаб.
– Видим, ты наконец вернулся, – сказал он.
Фил улыбнулся слегка смущенно, словно извиняясь за доставленные хлопоты.
– А ты не споешь «Прапорщика О»? Необязательно сейчас, как-нибудь вообще.
– Как-нибудь вообще – обязательно, – кивнул Алекс. Впервые за весь год ему снова захотелось закурить, и чтобы прогнать непрошеный импульс, он немедленно запел под перебор воображаемой гитары: – «Четвертые сутки пылают станицы, горит под ногами донская земля…»
– Я забыл дома свои часы, – спохватился на втором куплете Фил. Их же нужно было иногда носить, чтобы не остановились.
– Ничего, не пропадут, – сказала Селеста. – Что там дальше в песне? – Она, конечно, не разбирала слов, но пел Алекс хорошо, проникновенно.
– Меня куда-то понесло, – Фил провёл рукой по лицу, словно сам удивлялся, как его занесло именно сюда.
– Я знаю, – сказал Алекс. – Давай дальше?
Фил кивнул, и так как песня была долгой, над кронами вековых дубов и буков еще долго разносился лиричный и грустный напев, исполняемый так ясно, мощно и раздольно:
«Поручик Голицын, а может, вернемся, зачем нам, поручик, чужая земля…»
Эпилог
–
– Любите вы пристраститься к чему-нибудь одному, – заметил Алекс. – А вот в "Лорде Стенли" в Камдене сегодня выступают двойняшки-иллюзионистки.
– И это говорит человек, которого хотели объявить святым, – прокомментировал Фил. Сегодня он не забыл надеть свои "императорские" часы, и он все-таки сумел выбраться на новый уровень, откуда открывался неплохой вид на будущее, а точнее, это Алекс с Лести вытянули его из ментальной ловушки. И даже не так важно, что они делали и говорили, они прошли этот путь с ним до конца и даже дальше. До поспешной и несколько скандальной выписки. Родители не стали возражать против его преждевременного возвращения, в основном из-за происшествия с Рикой. Рику нашли вечером, она пряталась в дупле старого дуба, и на следующий день отправили в более закрытую и строгую лечебницу. А когда Фил уже почти собрал все вещи, в его палату проникла Кристиана и попросила передать Алексу его карандашный портрет на простом листе, выполненный из микроциферек. Фил понадеялся только, что это в рамках нормы для подобного места. Сам он наконец перестал жалеть о прошлом (по крайней мере на данный момент), даже о своем пребывании в психушке – в конце концов, надо иногда в жизни поучиться и уму-разуму.
– Ты теперь всю жизнь будешь этим троллить?
– Возможно, и в последующем тоже, – кивнул Фил. Пусть эту идею высказал только один человек, да и то полусумасшедший и бездомный, он, надо признать, умел производить впечатление.
– Тогда я попрошу, чтобы меня назначили покровителем пабов, – сказал Алекс. Он придерживался жизненного принципа «если не можешь чего-то изменить, остаётся только смириться».
– Только сначала загугли, вдруг эта вакансия уже занята, – усмехнулся Фил и вернулся к главной новости: – Так вот, сестра моего однокашника, которая работает в "Пингвине", сказала прислать ей твой роман…
– Хватит уже мне помогать, – сказал Алекс, – это становится неспортивно.
– Я помогаю не тебе, – с достоинством ответил Фил, – твоя вещь – это слово живое, и другие тоже должны иметь возможность его прочитать. – Он ужасно гордился тем, что прочитал её первым. Алекс хотел сказать, что это лучшая рецензия из всех возможных, но не успел.
– И потом, – добавила Селеста, – мы уже как-то привыкли к твоей курносой физиономии.
– Ты давно ни с кем не знакомилась, – напомнил Фил. – Может, попробуешь в пабе?
– А мне надоели одноразовые интрижки, – легко сообщила она и мельком глянула на Алекса. – Я лучше теперь подожду рыбу покрупнее.
– Таков путь, – сказал Алекс.
– Ты процитировал "Мандалорца"? – удивилась Селеста.
– Современные сериалы оказывает бесспорное влияние на состояние умов, – отозвался Алекс, – и игнорировать этот факт было бы узколобо.
– А мистер Эймс говорит… – Фил замолчал под их взглядами. И выдержав драматическую паузу, рассмеялся: – Да шучу. Видели бы вы свои лица!