Недремлющий глаз бога Ра
Шрифт:
Закрывшись мочалкой, я попытался возмутиться, но речь не удалась: пена залезла в рот, и каждый неверный выдох превращался в радужный пузырь. Ничего не оставалось, как повернуться спиной и сунуть голову под обжигающие струи.
— Так, зяблик! — выступил голос. — Повернись и тащи её к себе. Только решительно — они это любят.
— А по мордасам? — поинтересовался я.
— Сама же пришла! Год в рейсе, я же говорил. Два! Соскучилась по этому-самому — знаешь, как у них бывает? Как припрет!
— А не приперло?
— А
— Вообще-то да, действительно, — под напором фактов вынужден был согласиться я, — но может быть лучше в кровать? Скользко здесь…
— Ты ещё кофе ей предложи, дятел! — ругнулся голос и отключился.
Пришлось оборачиваться полотенцем.
Я обмотал его вокруг некоторого своего сходства с Аполлоном Бельведерским и тупо прошлепал к двери, оставляя на зеркальном кафеле цепочку съеживавшихся от стыда следов.
А глаза у неё оказались слегка раскосыми — вчера, в полуусталом состоянии, я этого не заметил. И наглыми.
По ходу я несколько напрягал грудную клетку, но блондинку, кажется, это не убедило.
— Нет бы в гимнасты податься, пока детство было бесплатное, — с сожалением подумал я, потянув дверь.
— В гинекологи… лицом к предмету! — гавкнул голос и онемел от удивления: в каюте меня поджидала группа экспертов по бодибилдингу с Федором Федоровичем во главе и Липским в качестве независимого наблюдателя. Собственно экспертами были две молодые женщины с мрачными по поводу полотенца лицами.
— Гвоздик, я ничего не знал! — бросился мне навстречу небритый и серьезно похмельный Веник.
— А, спорим, знал! — я оттолкнул его, подхватил со спинки дивана халат и спрятался за занавеской. — Спорим, вы здесь все заодно!
— Гвоздик, ты рехнулся! Мы же вместе… ты же сам… я же думал — денег заработаем…
— Не надо песен! Я давно понял, что Президент — это ты! — я относительно оделся и вышел.
У маркиза наконец проснулось подавленное интоксикацией чувство юмора: он скорчил мне рожу.
Рожа удалась, хотя автор не сильно напрягался.
Федор Федорович, тем временем, залез в кожаный портфель, по виду набитый бодибилдинговыми Оскарами:
— А я, значить, сейчас докажу, что Сергей Сергеевич проспорил, — он протянул нам свернутый в трубочку лист.
Пока Липский его разворачивал, блондинка вышла из ванной и остановилась за спиной куратора.
— Смотри! Про нас в газете написали! — поразился маркиз.
Я отобрал бумагу — это оказалась распечатка “раздела происшествий” лондонских “Утренних новостей” — и начал читать:
— В два часа ночи, на обочине проселочной дороги в окрестностях Дорчестера дорожная полиция обнаружила горевший форд «Эскорт» с одним женским и двумя мужскими трупами в салоне. Тела были обожжены до неузнаваемости, но разбросанные в районе катастрофы вещи и документы позволили установить личности погибших. Ими оказались русские бизнесмены, приехавшие в Великобританию для…
— Ах
Перегнувшись через письменный стол, он схватил побледневшего куратора за воротник, приподнял с дивана и начал трясти.
Я хотел оттащить Липского, но блондинка среагировала быстрее.
Что-то она такое сделала: рукой взмахнула, вроде как отталкивая Веника.
Мне показалось, что она до него даже не дотронулась, однако тот охнул и с исказившимся от боли лицом отступил на шаг, а куратор благополучно придиванился.
Тоже со звуком, если так можно выразиться.
Правая рука маркиза повисла плетью, а глаза заполнились влагой.
Я обнял его за костлявые плечи и утащил в сторону кровати:
— Ты чего, мертвый труп, распоясался? Думаешь, обуглился до неузнаваемости, так всё можно?
— А не надо было его выпускать! — покаялся Федор Федорович, поправляя выбившуюся рубашку. — Тоже мне, интеллигентный ученый называется… алкоголик — вот вы кто, господин Липский! Бросаетесь на меня как дикий зверь из зоопарка, а ведь я вам ничего плохого не сделал. Я человек маленький…
— Ну, хунхуза, сука китайская, подожди! — зашипел раненный в руку Веник, с ненавистью глядя на блондинку. — Я тебе покажу каратэ — ломом по башке. Все приёмчики забудешь!
— Неужели ты собираешься поднять руку на даму? — поразился я.
— Нет, не руку. Железяку какую-нибудь отыщу.
— Никто вам не позволит тут буйствовать и хулиганить! — озаботился Федор Федорович. — Согласились работать, так и работайте!
— Что? — я как мог, укачивал маркиза. — В атмосфере тотального террора?
— А чтобы не дурили! Начальство, может быть, специально распорядилось к вам охрану приставить. Да, да — не глядите — этих вот раскрасавиц.
— Всех трех? А вдруг — мы в окно!
— Тьфу, идиот! — разозлился старик.
— Тогда скажите им, чтобы в ванную без стука не входили! — я посмотрел на окаменевшую Хунхузу. — Одичали тут, вдали от цивилизации, прямо как дикие звери из зоопарка.
— Для охранных целей лучше использовать сенбернаров! — пришел в себя Де Садур. — Они гораздо умнее и выглядят более эстетично.
— Это собаки такие, что ли? — уточнил куратор. — Я ведь, Сергей Сергеевич, над ними не начальник. Они здесь вроде службы безопасности, ну и свои собственные инструкции имеют.
— А чего же начальство для такого ответственного дела мужчин не привлекает? Неужели перевелись настоящие батыры? “Морские львы” какие-нибудь элитные…
— Сенбернары — самая элитная порода, — не унимался маркиз, — а эти шавки подворотные только интерьер портят. Плоскодонки, блин! Пэмосэд, как это по-английски сказать? А по-латыни? Помнишь, в морге что-то такое говорили про оскальпированный труп?