Неформал
Шрифт:
Мы еще, наверное, с километр галопом по грязи да по колее этой проклятой бежали, а потом я Жульку стал притормаживать. Потому что понял: еще немного и все, помру. Прямо здесь, на дороге. Остановились мы, наконец, и только тут до меня дошло, что они специально меня в этой церквушке запереть хотели, чтобы я с испугу оттуда не выходил больше, чтобы я провалился вниз вместе с домами с этими и со всем, что там было… Я прямо на дорогу сел, снова минералку втащил да воды напился, и мы дальше пошли. И на этот раз никого на дороге не было.
Глава пятая Игнатово
….Шли мы быстро. Потому что понял я, что торопиться надо – недаром же деревни одна за другой проваливаются. Значит, и Игнатово тоже может в любой момент вниз рухнуть. Я уж не
Не знаю, сколько я так шел, мне показалось – долго, а потом лес вокруг поредел, и впереди деревня показалась, а слева за деревней я централ увидел. Большое такое здание трехэтажное, забором обнесено. Ну я задерживаться в деревне не стал, сразу туда пошел мимо пруда, на углу через забор перелез, Жулька снова лазейку под воротами нашла, а я вниз спрыгнул и на вертолетной площадке оказался. Два вертолета тут стояло. Я мимо них к централу подошел, смотрю, здание вроде бы новое, построили его недавно, а по самые стены в болотину уже ушло, фундамент только местами и видно!
Ну я вдоль стены пошел, соображаю, как бы мне внутрь попасть. Там же двери везде железные изнутри на запоры закрыты, а на окнах – решетки. И, главное, непонятно, как мне Маришку найти, она же где угодно может быть: и под крышей, и в подвале. Пришлось кричать:
– Мариша! Э-э-эй! Маришка! Отзовись! Это я, Шурыч! Мариша!
А в ответ – тишина. Лучше бы и не кричал! Ну пошел я в обход централа. Должен же хоть один вход открытым быть! А здание большое! Вокруг обошел – все закрыто. Я тогда и говорю:
– Ну что, Жуль, нас тут не ждали! Ты тут оставайся, а я наверх. Извини, тебя с собой не беру. Сперва похудей.
В общем, скинул я рюкзак и полез – сначала по водосточной трубе, потом по решетке оконной, а потом снова за кронштейны, на которых водосток крепился, схватился, выпрямился и до решеток второго этажа дотянулся, и снова – вверх по решетке, а потом снова кронштейны эти помогли. А вот с крышей у меня проблемка получилась. Там же кровля нависает, а кронштейнов-то нет больше! Я рукой за край водосточной трубы схватился, а она возьми да и оборвись вниз: она оказывается, уже насквозь сгнила! Хорошо, у меня вес распределен был: левая нога еще на решетке оконной стояла, а левой рукой я за карниз под крышей держался. Так что осталось мне только глазами этот кусок трубы вниз проводить. Ну он до асфальта долетел, там и раскололся. И после этого оказалось, что мне один только выход – прыгать, да постараться за слив зацепиться или за ограждение на крыше, что-нибудь мой вес должно было выдержать. Конечно, я рисковал, но положение у меня в этот момент было уже такое – только вперед, потому что спуститься я не мог, чтобы спуститься, надо было найти еще хваты для рук, а хватов-то как раз и не было! И тут чувствую – решетка под ногой вроде бы двигаться начинает, так что времени на раздумье у меня не оставалось почти, ну я и прыгнул!
Ухватиться смог, как и планировал, и за то, и за другое, но вот толчок у меня получился слабый, решетка хоть вниз и не упала, но одно из креплений из стены вышло, и нога у меня соскользнула чуток. Хорошо еще ботинки отличные были, дорогие, подошва рифленая, мои старые точно меня бы подвели. В общем, схватился я одной рукой за ограждение, второй – за слив, а у слива край острый, я левую ладонь и располосовал себе, как следует. Ну и повис на одних руках на высоте двенадцать метров над асфальтом и чувствую, как кровь прямо в рукав струйкой стекает, и под пальцами скользко становится. А под правой рукой у меня ограждение шатается и скрипит. Тоже ненадежная опора… А потом ограждение прогинаться стало: там, наверное, кронштейны совсем тонкие были и мой вес не выдержали, так что пришлось мне его бросить и уже двумя руками в сток вцепиться. Вот когда я взмолился! И, знаете, даже
В общем, высадил я окно да на чердак влез. А там пыльно, грязно, разве только помета птичьего нет. Зато паутины много и темно. А темнота здесь не такая, как снаружи, я сразу почувствовал. Темнота, как в московских катакомбах, живая, а по углам шевелится что-то.
Дверь на лестницу я прикладом выбил. Мне уже все равно было, слышит мне кто или нет. Главное, чтобы Маришка услышала. Спустился я по лестнице, вышел на этаж, а там пост сразу напротив, уж не знаю, кто там сидел: санитар, медсестра или доктор. Стол стоит, на столе лампа, рядом кушетка. А над столом ключи от палат в шкафчике висят. Ну я стекло разбил, все ключи собрал. Хорошо, они подписаны были, и на каждой двери тоже или номер, или надпись была. Решил: буду обшаривать каждый этаж, пока Маришку не найду.
Внутри здания дворик такой закрытый был, а вокруг него – все централ этот проклятый. Ну я и пошел по коридору, по кругу, а там через каждые десять метров – двери с решетками и палаты, у каждой дверь с «кормушкой», а кормушка тоже зарешечена. Я по коридору шел да во все двери подряд долбился, где прикладом, а где кулаком, и орал, как резаный. Все Маришку звал. А вокруг – никого. Только кабинеты кое-где открытые. Я в кабинеты заглянул, а там…
В общем, лучше бы не заглядывал. Пыточная, да и только. И кто только все это придумал? И главное, если бы ребята, которых сюда увозят, буйными были бы или там невменяемыми, а то ведь самых нормальных сюда везли, кто жить, как все остальные живут, не хотел…
Так и обошел я все здание по периметру да опять к этой же лестнице вернулся, спустился на второй этаж да снова по коридору пошел. И снова никого. Только эхо на мои крики и стуки отвечает. Мне даже обидно стало. Что же я, столько шел, и все зря? А потом я и по первому этажу прошелся, и снова – никого. Только чудится мне стало, что крадется за мной кто-то. Оглянусь, поправлю фонарь на лбу, чтобы вдоль по коридору светил, погляжу – никого.
А потом я понял: Маришку где-то в другом месте должны были держать. У них же в этих психзаведениях изоляторы были для тех, кто только что к ним поступил. Значит, надо искать изолятор! Может, он раньше на цокольном этаже был, а потом, когда здание в землю уходить стало, под землей очутился? Ну спустился я еще ниже. А там лестница узкая, а в подвале перегородок нет, просторно. Только темно очень, и лишь кое-где такой слабый сумеречный свет из окон падает. Даже не из окон – из щелей, потому что окна тоже почти все под землей. А по стенам решетки стоят, словно тут зверинец держали, или словно тут полицейский участок был, как его в старых фильмах показывают. Ну я дальше прошел, до поворота налево, а там снова узкий коридор начался, кругом кабинеты какие-то или склады, а потом снова поворот по кругу, и снова такой же зверинец по обе стороны.
И тут я слышу вроде бы кто-то всхлипывает. Причем, знаете, делает это так, чтобы его никто не услышал. Я бы и не услышал, но только тихо там было так, что каждый звук эхом разносится, да еще пол кафельный и пространство все-таки довольно большое. Но поначалу я радоваться не спешил, помнил я и о Шнурке, и о Сереге, так что ожидал чего угодно. А всхлипы вроде бы прекратились, снова тишина наступила, но я стал внимательнее к этим странным камерам приглядываться, сначала прошелся по левой стороне, а потом и к правой повернул. И вдруг вижу, в угловой камере под лежанкой со сбитыми простынями кто-то прячется. Я сквозь решетку посветил и успел заметить, как этот кто-то ногу под лежанку подтянул, чтобы луч фонаря на нее ненароком не упал.