Неформат
Шрифт:
безразлично что, но поменять радикально. Повинуясь скорее житейскому инстинкту, чем
здравому смыслу, он пошёл на авантюрный, с точки зрения армянина, поступок – отпустил свою
взрослую дочь на Кавказ на зимние каникулы.
Ещё до своего выхода из больницы Жора раздобыл через МИД две путёвки на
горнолыжную базу в Чегете, о чём и не замедлил торжествующе сообщить Ляле по телефону. Это
прозвучало так неожиданно… Она была сбита с толку:
– Поехать вдвоём с
не пойдёт.
Жора на другом конце телефона жизнерадостно выдал своё любимое «отнюдь нет», и
Ляля окончательно убедилась в том, что у него дела пошли на поправку.
– Нет, Лорис-Беликова, дитя солнечной Армении! Предлагаю тебе поехать с твоей
подружкой – как её, Лилей. Созвонись с ней к вечеру – мне нужно путёвки выкупить в профкоме
до конца недели. Заодно и лыжный костюм свой опробуешь – тот, австрийский, красный. А то мой
подарок уже два года в шкафу без дела валяется.
И вот они сидят в кафешке вдвоём, Лиля и Ляля, предвкушая отъезд на Кавказ, и
провожают уходящий год полусладким шампанским и пломбиром с арахисом. После каждого
глотка Ляля слегка морщится (она пьёт только брют), а Лильке – в самый раз. На неё вдруг
нападает безотчётное веселье, и она, давясь от приступов смеха и разбрызгивая шампанское на
ворот водолазки, рассказывает Ляле, как на днях мучилась над составлением индивидуального
комплексного плана по учебной и общественной работе.
– Представляешь, пристал этот комсорг группы: все давно отстрелялись, одна ты, видите
ли, не сдала. У него кличка – Элвис, а знаешь почему? Делает себе такой кок с пробором и
псевдобаки, как у короля рок-н-ролла. Я ему на ватмане написала каллиграфическим почерком:
«Обязуюсь проштудировать три источника и три составные части молодёжного движения на
Западе – секс, наркотики и рок-н-ролл». И вторым пунктом: «Обязуюсь совратить Элвиса в
приемлемое для него время». Видела бы ты, как он покраснел! Даже испариной покрылся!
Лиля опять закатилась смехом, так что на них стали оглядываться сидящие за соседними
столиками молодые люди.
– А что, неплохая идея, кстати, – задумчиво сказала Ляля. – Насчёт плана на будущее, тем
более комплексного, не уверена: будущее всегда теряется в тумане. А вот подвести итоги года
можно. Достижения года: окончание школы, поступление в институт и потеря девственности.
Фильмы года: «12 стульев», а из западных – «Декамерон», на закрытом просмотре видела. Книга
года, пожалуй, «Никогда не люби незнакомца» Гарольда Роббинса – я в подлиннике прочла.
Дурацкий перевод названия, правда? «Never Love a Stranger»
– Слушай, а чем у тебя роман с Романом закончился? – спросила Лиля, нарочито играя
словами, – вы после этого что, не встречались?
– Встречались несколько недель регулярно. А потом как-то нет, знаешь… Что-то в нём не
то… Хотела бы я знать, сколько у него баб было. Десятки, пожалуй… Но дело не в этом. Помнишь
сюжет Возрождения «Леда и лебедь»? Во всех картинных галереях мира есть варианты. По-
моему, даже у Микеланджело. В постели он нежный, как Лебедь; и ласки у него как у лебедя – уж
не знаю, что тут символ чего – лебединая шея крепкая и гибкая, как… – дальше сама можешь
представить; а я для него – Леда. Для него, кажется, любая… – тут Ляля запнулась, не решаясь
произнести слово, – Леда. С ним здорово, когда он тебя… – она опять запнулась, – когда он это с
тобой делает. А потом – что-то не то. Сама не знаю почему. Я тут случайно школьную программу
по литературе вспоминала и подумала: представляешь, если бы Чацкого и Молчалина соединить
в одного человека? Вот как раз Роман бы и получился. И ещё, знаешь, лучше бы он молчал.
Слишком много слов – он мне даже Пушкина цитировал как-то после этого, что-то вроде:
Она покоится в объятиях Зевеса;
Меж ними юная любовь, –
И пала таинства прелестного завеса.
Нет, я ему благодарна, конечно, это же его усилиями пала моя «таинства прелестного
завеса».
Она не стала уточнять для Лильки, что всё равно наведывалась в ту квартиру с просевшим
диваном и с так и не зажжённой индийской свечой. Секс с мужчиной – не именно с Романом, а
просто мужчиной со всеми его работающими мужскими атрибутами – понемногу приобрел для
неё самодовлеющий характер, и её тянуло в этот омут, хотелось сладкого так, как иногда хочется
вот этого мороженого, что сейчас томно оплывало в её чашечке под тяжестью арахисовой крошки.
Другое дело – сколько в этом мороженом сахара и прочих наполнителей… Роман, кажется, стал от
неё отставать в эмоциональном развитии, что ли? Ей в последнее время хотелось, чтобы взял её, овладел ею какой-то властелин, хозяин, повелитель, который бы скрутил её в бараний рог и
изнасиловал – ну или, по контрасту, пылкий юноша-девственник, у которого ещё никого не было.
Вот как этот, за соседним столиком, что так смешно покраснел в ответ на Лилькины авансы. A
Роман со своим альпинизмом, помноженным на интеллигентские лясы, клонящиеся к
бардовским песням вперемешку с йогой и литературщиной для приманки аспиранток с филфака,