Нефритовая Гуаньинь
Шрифт:
Убедившись и удостоверившись, что это не женщина, он даже выругался:
— Что за черт! Да кто же ты такой?
Женщина сложила руки, прижала их к сердцу и сказала:
— Осмелюсь вам открыть, господин, я не певичка, я Чжао Чжэн, уроженец Пинцзянфу, что в области Гусу.
— Ах ты, мерзавец! — воскликнул Сун. — Я же твой учитель, а ты позволяешь себе надо мною так издеваться. Значит, тот чиновник на берегу был ты?
— Совершенно верно, — ответил Чжао Чжэн.
— Послушай, братец, — продолжал Сун, — а куда делся мой узел?
Чжао
— Принеси мой узел и отдай господину.
Кабатчик принес узел. Сун спросил:
— Как же ты сумел его утащить?
Чжао Чжэн начал рассказывать:
— Сидел я в чайной в нескольких домах от постоялого двора и вижу: слуга несет сверток с копченым мясом. Я сказал, что хотел бы взглянуть, что это он несет. Потом попросил, чтобы он и мне купил то же самое, и пока он ходил, я положил в ваше мясо сонного зелья и завернул, как прежде. Потом я двинулся следом за вами. Вы поели мяса и свалились без памяти, а я забрал узел, пришел сюда и стал ждать вашего появления.
— Ну, теперь я вижу, — сказал Сун, — что ты настоящий ловкач и не попусту направляешься в Восточную столицу.
Сун расплатился, и оба они вышли из кабачка. Найдя укромное место, Чжао Чжэн вытащил из волос цветы, вымыл в ручье лицо, переоделся в мужское платье и повязал голову черным платком.
— Раз уж ты идешь в столицу, — сказал Сун, — я дам тебе письмо и попрошу повидаться с одним человеком. Он тоже мой ученик. Живет он на берегу реки Бяньхэ и торгует пирожками с начинкой из человечины. По фамилии зовется он Хоу, по имени Син. Он второй сын в семье, потому прозывается Хоу Второй.
— Спасибо, учитель, — сказал Чжао Чжэн.
Они зашли в чайную. Сун написал письмо, отдал его Чжао Чжэну, и они распрощались. Сун остался в Мосяне, а Чжао Чжэн вечером, остановившись в гостинице на ночлег, распечатал и прочел письмо. В нем говорилось: «Письмо учителя мудрому ученику и его супруге. Все ли у вас благополучно с тех пор, как мы расстались? Некий Чжао Чжэн, разбойник из Гусу, направляется в столицу по своим делишкам. Посылаю его к вам. Этот парень не из наших. Он трижды обошелся со мной непочтительно. Прошу вас прикончить его, пока он не принес нам беды. Надеюсь, что для начинки он пригодится».
Прочитав письмо, Чжао Чжэн от изумления раскрыл рот и высунул язык. «Другой, наверно, испугался бы и не пошел, а мне любопытно поглядеть, что они могут со мной сделать. Ничего, справлюсь».
Он сложил письмо и снова запечатал, как прежде.
На другой день, с рассветом, он двинулся в Бацзяочжэнь. Миновав Бацзяочжэнь, потом мост Баньцяо, прибыл в Чэньлюсянь. Дальше он пошел вдоль реки Бяньхэ и еще до полудня увидел на берегу пирожковую лавку. У ворот стояла женщина, опоясанная узорчатым платком.
— Зайдите, господин, отведайте пирожков с мясом, — обратилась она к Чжао Чжэну.
На дверях висела вывеска: «Лавка Хоу. Пирожки с лучшею начинкой».
«Так это и есть заведение Хоу Сина», — подумал Чжао Чжэн и вошел. Женщина приветствовала
— Прикажете подавать, господин?
— Обожди, — отвечал Чжао Чжэн, снимая со спины свой узел.
В узле были золотые и серебряные шпильки — были и с головками в виде цветка, и трезубые, и простые. Все это он раздобыл по дороге. При виде шпилек у жены Хоу Сила забилось сердце, и она сказала себе: «У этого гостя по малой мере две, а то и три сотни шпилек. А я вот торгую пирожками с человечиной, которая денег не стоит, да муж промышляет нечистыми делами, а такого богатства у нас нет. Ну, ничего, спроси-ка только у меня пирожков! Подложу тебе побольше зелья, и все шпильки будут мои».
Как раз в этот миг Чжао Чжэн сказал:
— Хозяйка! Неси пяток пирожков!
— Сейчас! — отозвалась жена Хоу Сина.
Она отщипнула несколько кусочков теста, вылепила пять пирожков и щедро сдобрила какими-то приправами из коробки у очага. Чжао Чжэн подумал: «Ага, в этой коробке и находится зелье». Он вынул из-за пазухи узелок и сказал:
— Хозяйка, дай мне холодной воды запить лекарство.
Жена Хоу Сина налила полчашки воды и поставила на стол.
— Вот выпью лекарство, тогда и за пирожки приниматься можно.
Чжао Чжэн проглотил лекарство, разломил двумя палочками пирожок и посмотрел, что за начинка. Потом крикнул:
— Хозяйка! Еще мой дед говорил: «Не ешь пирожков в чайных на Бяньхэ: там жарят только с начинкой из человечины». И правда, погляди-ка, вот ногти с человеческой руки. А на корочке сколько волосков!
— Не шутите так, господин, — сказала жена Хоу Сина. — Что это вы придумываете!
Чжао Чжэн съел пирожки. Он слышал, как женщина, стоя у очага, вздохнула:
— Вот ведь незадача какая!
Она рассчитывала легко разделаться с гостем, а тот хоть бы что!
— Хозяюшка! Дай-ка еще пяток!
«Наверное, маловато зелья подсыпала, — подумала жена Хоу Сина. — На этот раз положу побольше».
Чжао Чжэн опять вынул узелок и принял лекарство.
— Вы какое лекарство, господин, принимаете? — спросила жена Хоу Сина.
— Оно спасает жителей Пинцзянфу от всех болезней, — ответил Чжао Чжэн. — Мы называем его «Успокоительные пилюли на все случаи жизни». Женщинам оно помогает от боли в суставах, от шума в голове, от болей в селезенке, от одышки, до родов и после.
— Не могли бы вы, господин, дать и мне вашего лекарства, хотя бы на один прием? — попросила жена Хоу Сина.
Чжао Чжэн пошарил за пазухой, вытащил другой узелок и отсчитал жене Хоу Сина около ста пилюль. Та приняла их и тут же повалилась без памяти. «Думала меня подцепить, — сказал про себя Чжао Чжэн, — и сама попалась на крючок. Другой на моем месте сбежал бы, но я останусь». Он развязал пояс и принялся искать вшей.
Немного спустя появился человек, который нес какие-то вещи на коромысле. «Наверное, это сам Хоу Син и есть, — подумал Чжао Чжэн, — посмотрим, что он станет делать».