Нефритовое сердце
Шрифт:
– Как скажете, господин, – поклонилась Кайсин. – Я не подведу вас.
– Вот и хорошо. – Шень Ен одарил ее улыбкой. Странно знакомой, казавшейся чужеродной на его суровом лице, но теплой и лучистой. – Ты умна. Умнее всех, кто бывал в этой Башне. И она откроет тебе свои секреты. Нужно лишь потрудиться.
Девушка быстро закивала.
– Я буду трудиться, владыка.
– Вот и славно. Пусть прошлое тебя не тревожит. Былое лишь опора для будущего. Ни больше, ни меньше.
Нефритовый маг проводил Кайсин до ее покоев и пожелал доброй ночи. По пути она молча держала его под локоть, но в голове ее роились мысли. Как она могла бояться его? Почему одно только упоминание о Маге вселяло в нее ужас? Шень Ен был вежлив и добр.
Вернувшись в спальню, Кайсин обнаружила вещи, которые взяла с собой из столицы. Должно быть, их принесли сюда, пока она ужинала с Магом. Слуги разложили всю одежду на столе возле зеркальной стены. Здесь же стояла клетка с ее буревестником. Она так и не успела придумать ему имя. Однако у девушки совсем не было желания ни заниматься птицей, ни разбирать вещи. Скорее наоборот, все, что напоминало о прошлом, хотелось просто выкинуть в окно. И все же она нашла в себе силы достать то, что было ценнее всего остального.
Заветный сверток отыскался в шкатулке с украшениями. Дрожащими руками Кайсин развернула его и подняла на ладонях осколок зеркала. Поблекший, местами потрескавшийся, он едва ли напоминал часть некогда великой реликвии, которой пользовались сами Прародители. Ясная его сторона отражала лицо Кайсин. Она больше не была похожа на угнетенную странницу и начинала напоминать знатную даму, каковой и являлась. Обратная же часть преисполнялась тьмой и клубами дыма.
Кайсин долго всматривалась в него, надеясь увидеть человека, с которого начался ее непростой путь до этого места.
Оно показывает то, чего больше всего жаждет получить его обладатель.
Так сказал Нефритовый маг.
Но сколько бы Кайсин ни вглядывалась в пустоту, она так и не увидела лица Лю.
В день пятый на вершине Башни мировой собрались Шан Ше, Ю Ми, Цзюэ, Гун Си, но самым первым поднялся Избранник их. Он ждал, когда явится последний из Прародителей, дух Огня, дабы стать равным им всем и перевернуть новую страницу в истории рода людского.
Но красный дракон Чжихан…
Не явился.
Противился он выбору братьев и сестер. Видел он в этом человеке то, чего не замечали остальные. Предупреждал он их, дабы удержать от поспешного решения. Да только поджимало время, и расторопность была важнее мудрости. Так решили остальные драконы.
И Чжихан тогда отказался выбирать вовсе. Не было его ни в пятый день, ни в шестой, ни потом. Разгневанный человек отправился по свету, дабы разыскать духа Огня.
И с рассветом дня седьмого нашел он его…
Холод одиночества
Белая река утекала вдаль от столицы по горным ущельям, огибала скалы и проносилась бурными потоками над цепью порогов. На радость Жу Пеню из-за дождей река разлилась, вышла из узких берегов и стала смирной и спокойной. Малыш лениво работал веслами, больше полагаясь на наполнявший парус ветер. Лю наловчился в обращении с рулем и старался держать судно посередине русла.
Мимо проносились
Особенно Жу Пеню.
Си Фенг и Ши-Фу как самые опытные путешественники решили экономить еду с самого начала. Никто не знал, когда и где удастся пополнить запасы и получится ли вообще, а путь предстоял неблизкий. Малыш был недоволен. Его протесты «Я должен есть, чтобы быть сильным» – не находили отклика, и уже ко второй ночной остановке он сдался и угрюмо отправился жевать свой кусочек вяленого мяса с хлебом вдали от костра.
Над Лю тоже словно сгустились тучи.
Они остановились на ночь в стороне от реки, у подножья гор, на краю Южного рисового края. Здесь было намного теплее, дул слабый приятный ветерок, небо ненадолго очистилось от облаков. И все же Лю ходил сам не свой. Он стал раздражительным, ни с кем не разговаривал, почти не ел и без конца потирал рану на груди. Чем дальше он уплывал от столицы, тем сильнее разгорался очаг боли в сердце. Ледяной осколок зеркала прожигал его насквозь, и не было средства, чтобы унять эти муки.
Ши-Фу долго хмурился, наблюдая за терзаниями юноши, и наконец, когда с едой было покончено, а ночная тьма вокруг стала непроглядной, собрал всех у костра. Жу Пень, как обычно, клевал носом и бурчал что-то о том, чтобы все скорее отстали от него и дали поспать. Си Фенг, молчаливый и суровый, с задумчивым видом встал на границе между светом и тьмой, не спуская глаз с окрестностей. Старый воин по привычке ждал самого худшего и нес бессменную ночную вахту, охраняя покой спутников. Лю, озлобленный, с запавшими от бессонницы глазами, нехотя подсел к огню, но по его виду было понятно, что выслушивать очередные россказни старика он не намерен.
Кажется, Ши-Фу прекрасно понимал настроения в отряде.
– Друзья мои, – заговорил тихо и спокойно, усевшись поверх плоского камня и сложив ноги узлом. – Я разделяю ваше недовольство. Привычная жизнь разрушена, а впереди нет ни одного просвета. Кому-то, уверен, кажется, что мы зря теряем время, – он покосился на Си Фенга и получил в ответ тяжелый пренебрежительный взгляд, – кто-то хочет просто плыть по течению и отказывается брать судьбу в свои руки. – На этих словах Жу Пень вдруг насупился. – Кто-то совсем отчаялся и страдает так, как не заслуживает никто из ныне живущих.
Лю вздохнул и отвернулся от костра. Смотреть на звездное безлунное небо было приятнее, чем на снисходительное лицо монаха. Тот же продолжал:
– Так вышло, что мы остались за обочиной жизни. Си Фенг лишился подопечной, его руками убили владыку, которого он поклялся защищать. Его имя опорочено и втоптано в грязь.
– Следи за словами, старик, – буркнул воин, сжав кулаки.
– Но это правда. – Ши-Фу пожал плечами. – Судьба юного Ляо тоже изменилась навсегда. Он потерял здоровье, оказался околдован темными силами, человек, которого он полюбил, исчез из его жизни навсегда, а вера в то, что все можно исправить, стремительно тает.
Лю зарычал.
– Зачем ты говоришь об этом? – рявкнул он, не поворачиваясь. – Что изменят твои разговоры? Что вообще можно теперь исправить?!
– Не стоит гневаться, мой дорогой Ляо.
Юноша резко обернулся и, плюясь, выкрикнул:
– Мое имя Лю! Не Ляо!
– Я знаю, мальчик мой. – Голос Ши-Фу стал тихим-тихим. – Мне казалось это забавным. Прости старика.
Он с грустью посмотрел на спину Лю и обратился к Малышу:
– Наш дорогой Жу Пень тоже в растерянности и не знает, как поступить. Из-за нас он оказался втянут в непростую историю и боится, что ему не хватит сил. Не ведает, куда идти и что делать, а ведь он привык всегда решать сам за себя.