Негасимое пламя
Шрифт:
– Сань, – недоумённо окликнул Андрей, – ты что там делаешь?
– Андрюх, ничего, – Верховский озадаченно вгляделся в полумрак за пустым проёмом. С занятой им высоты в свете чужого фонаря виднелись только исписанные граффити сводчатые стены. – Детектор проверил просто.
По утоптанной земле глухо прокатились торопливые шаги. Из темноты показался надзорщик; он прикрыл ладонью глаза от серого дневного света и уставился на напарника, как на привидение. Оглянулся. Снова высунул нос в разрушенную колокольню.
– Старший лейтенант Верховский? Это ты?
Верховский кивнул, на всякий случай показал жестами: «верно», «на боевом посту», «готов». Андрей открыл было рот, но вдруг в ужасе отшатнулся от проёма. Оскальзываясь на мёрзлой
Внутренность башни подёрнулась дымкой, словно порыв ветра взметнул укрывавший землю снег. Чёрный зев проёма дрогнул, будто кадр на некачественной плёнке, и пропал. На его месте виднелась теперь только покрытая белёсой штукатуркой кирпичная стена. Верховский с трудом сдержал просившееся на язык крепкое словцо. Торопливо нырнул под ленту, спрыгнул внутрь колокольни, повернулся так, чтобы стоять лицом к затянутому зыбким туманом проходу. Тесные стены устремились ввысь, на глазах светлея и зализывая нанесённые временем раны. Под ногами стелился теперь дощатый пол, а в центре проступавшей из небытия комнаты вилась вокруг столба узкая винтовая лестница. Верховский прикрыл глаза, не позволяя мороку себя обмануть. Этому учила его Лидия. Когда зрение лжёт, надо добывать информацию иными способами…
Шаг. Шаг. Если напрячь слух, можно различить, как снег похрустывает под подошвами. Протянутая вслепую рука наткнулась на щербатую кирпичную кладку, нашла её край. В лицо веет слабым сквозняком. Запнувшись о порожек, Верховский пробрался в затхлую пустоту за невидимым проёмом. Что дальше? Орать Андрюхино имя? Нежить, конечно, не получит над ним власти, но голос немедленно выдаст его местоположение. Хотя, леший побери, если эта дрянь умеет наводить морок, то с чутьём на магов у неё всё в порядке… Верховский осторожно огляделся из-под опущенных век, стараясь не менять положения тела. Вокруг соткалась чистенькая тесная каморка, освещённая призрачными свечами в напольных подсвечниках. За высокими распахнутыми дверями виднелся горящий золотом иконостас. Белую штукатурку на стенах украшали невнятные цветные пятна – то ли у нежити не хватило терпения на росписи, то ли она их попросту не помнила.
– Андрей, скажи что-нибудь, если слышишь! – наугад позвал Верховский, намеренно отводя взгляд к запертым входным дверям. На краях поля зрения морок смазывался, как картинка от сбоящего проектора; если напарник шелохнётся под слоем ненастоящей реальности, наверняка получится заметить… – Андрюха! Первый пароль – «Москва Казанская», отзовись!
Тишина. Андрей то ли не слышит, то ли не верит… Нет, не верить он не может: не зря всю дорогу они зубрили кодовые фразы. Верховский изо всех сил напрягал слух, надеясь получить в ответ отзыв «шесть тридцать», – тщетно. Нежить тоже не спешит показываться. Не лезет на рожон или… или ей уже не надо? Ну нет, Андрей опытный, он не стал бы вопить почём зря, отдавая себя в лапы голодной твари. Держась за шершавую влажную стену, скрытую видением гладкой штукатурки, Верховский медленно обошёл комнатушку. Ничего, кроме битого кирпича на сырой земле. За мороком входной двери – знакомая, ничуть не изменившаяся лесная глушь. Значит, чары только внутри здания… Значит, нежить здесь. И её пленник – тоже.
Верховский торопливо, насколько это было возможно, пересёк комнатку и шагнул в просторный зал, залитый светом от неподвижного свечного пламени. То есть, конечно, в открытые всем ветрам руины, среди которых, помнится, даже торчали хилые молодые деревца. Иллюзорный храм был заполнен людьми, лишёнными лиц; может быть, за одной из неподвижных фигур нежить прячет парализованного страхом надзорщика. Щёку ужалило мимолётное холодное прикосновение. В настоящем мире идёт снег… Верховский без особой надежды скользнул взглядом
Но с зеркалами что-то не так.
Верховский искоса вгляделся в богато разодетую девушку. Забранное складками платье, шёлковый платок, смиренный взгляд в пол, руки затянуты в белоснежные перчатки. На ладонях по четыре пальца. Свистнула в воздухе огненная стрела; молодая прихожанка развеялась чёрным дымом за миг до того, как заклятие достигло цели. Мир вокруг болезненно дрогнул. Верховский попятился, нашаривая в кармане сигнальный амулет. Тень! С тенью ему не справиться, даже если Андрей найдётся…
Натолкнувшись спиной на тонкий ствол, Верховский без промедления поджёг деревце. Языки занимающегося пламени нет-нет да прорывались сквозь морок; жар от огня – хороший ориентир, может быть, Андрей почувствует и сообразит, что к чему… Верховский без особой надежды швырнул несколько заклятий в тёмный сгусток, стремительно мечущийся под иллюзорными сводами. Нежить отчего-то его побаивается, но не настолько, чтобы пытаться сбежать.
– Уходи, – шёпот гулко раздался среди руин, смешался с потрескиванием дерева в разгорающемся огне. – Ты не нужен. Оставь его и уходи.
Нашла дурака. Сколько потребуется коллегам, чтобы сюда добраться?.. Всяко больше, чем ему – чтобы сдохнуть. К лешему панику, надо думать! Тень тут засела вопреки всем разумным соображениям; её не видели, по меньшей мере, лет пятьдесят – именно на столько простирается документированная история наблюдений. Что-то её тут держит. Если бы не морок, соображать было бы легче…
– Уходи, – настойчиво повторила нежить.
Как только, так сразу, милая… Верховский огляделся по сторонам, лихорадочно ища озарения. Может, морок – это и неплохо. Может, морок – это ему на руку… Вокруг – чужая память, осколки личности той, что после гибели обернулась смертельно опасной тварью. Графиня, сумасшедшая московская барышня, не пережившая расставания с возлюбленным… Что не даёт ей забыть себя? Не люди – людей давно нет. Не иконы и не подсвечники – они кажутся плоскими и смазанными, неважная деталь антуража. Хорошо видна золочёная решётка алтаря и резные двери за ней; их тень отлично запомнила. Долго, видать, смотрела. Может, молилась о чём-нибудь, а может, чёрт знает, тайком тут обвенчалась со своим красавцем… Спотыкаясь о валяющиеся на земле кирпичи, Верховский бросился через длинный зал. По ушам хлестнул бесплотный панический крик.
– Оставь!.. Оставь, не смей!..
Значит, правильно. Значит, есть там что-то, что пережило десятилетия разрухи и до сих пор осталось целым… Всё тело пронзила ноющая боль: нежить решила-таки отбиваться, хоть и делала это явно неумело. Она всё ещё мнит себя человеком, она не научилась быть тенью… Хорошо…
– Да будь ты проклят! – заверещала тварь откуда-то из-под потолка – то есть из-под давно обвалившейся крыши. – Чтоб тебе потерять и силы, и рассудок… Чтоб умереть на пороге своего торжества… Чтоб счастью твоему не сбыться, а сотворённому тобой пойти прахом…
Руки наткнулись на холодные четырёхгранные прутья. Решётка! Неведомо как не утащенная на металлолом за годы запустения, почти невредимая… Впрочем, неудивительно, если здесь обитает такая жуть. Не обращая внимания на горестные стоны нежити, Верховский все силы, какие только у него оставались, вложил в несложное, но мощное заклятие. Металл мгновенно разогрелся, обжигая ладони. Решётка медленно таяла где-то там, за гранью фальшивой реальности, и вместе с ней таял морок. Верховский отступил на несколько шагов, вновь зажигая над ладонью пламя. Нежить бросится на него, как только поймёт, что к чему. Или нет – удар окажется достаточно сокрушительным, чтобы надёжно её отвлечь…