Негасимое пламя
Шрифт:
– Здравствуйте, господин депутат, – церемонно произнесла Свешникова, выпрямляя спину. – Чему обязана высочайшим визитом?
– Прекрати, – Кирилл улыбнулся, демонстрируя, что не обиделся на «господина депутата», и устроился на складном стуле на почтительном расстоянии от койки. – Как твои дела?
– Хуже, чем вчера, но лучше, чем завтра, – Свешникова подчёркнуто недоумённо изогнула бровь. – Кирилл, прогноз не поменяется. Мне дают пару недель, не больше, и ты это уже вызнал.
– Разумеется, вызнал. Мне не всё равно, – Авилов прекратил изображать развесёлую неосведомлённость
Лидия поджала губы. Везде-то народному избраннику требуется сунуть любознательный нос!
– К чему делиться бесполезной информацией?
– Думается мне, молодой человек не стремится оставаться в неведении, – осторожно сказал Кирилл. Свешникова молчала, не желая давать ему пищу для размышлений. – Мы столкнулись с ним в коридоре. Приметная личность.
– Не приближайся к нему, Авилов, – насмешливо хмыкнула Лидия. – Твоё прикосновение тлетворно.
Господин депутат развёл руками. Превосходно отработанный жест получился у него почти кинематографично.
– Он, твоими стараниями, часть сообщества, а забота о сообществе – моя обязанность.
– Заботься, пожалуйста, о тех, кто в этом действительно нуждается.
Авилов смолк и зарыскал взглядом по палате в поисках предмета для разговора. Заметил книгу на тумбочке, обеспокоенно нахмурился.
– Зачем ты забиваешь себе голову этим безысходным мраком?
– Ты никогда не умел читать, – заметила Лидия, сбавив тон. – Впрочем, можешь попотчевать меня информацией, которая тебе по вкусу. Что там в сообществе? Тебя ещё не вытряхнули из кресла?
– Это труднее, чем ты когда-либо смела надеяться, – Авилов мягко рассмеялся. – Всё в порядке. Тишь да гладь. Почти скучно.
– Стало быть, подобные статейки ты от тоски заказываешь? – Лидия кивнула на газету. Кирилл не изменился в лице, лишь чиркнул по заголовку рассеянным взглядом. Раздосадован, что эти новости до неё добрались. – Что за вольности ты позволяешь Потапову? На тебя не похоже.
– Я свято чту свободу слова.
– Вместо другой какой-нибудь свободы.
Он не стал отрицать. По крайней мере, он честен с ней – так же, как она честна с ним.
– Всё могло быть по-другому, – задумчиво проронил Кирилл, глядя мимо неё. – Как считаешь?
Лидия фыркнула.
– Конечно, могло. Ничто не предопределено.
– Где была точка невозврата? – в голосе Авилова наконец-таки прорезалось что-то настоящее. Тоска? Гнев? – В какой момент всё пошло не так?
Лидия помедлила несколько мгновений, прежде чем отвечать. Выбирала, утешить ли старого друга или стряхнуть с него невесть как сохранившиеся остатки иллюзий.
– Вам, господин депутат, с вашим блестящим образованием следовало бы знать, что точка – это абстракция, – проговорила она, улыбаясь. – Я так долго работала с магией вероятностей, что теперь едва уверена, что она вовсе существует – так сложны опутывающие всё на свете причинно-следственные связи. Копаться в прошлом нет смысла. Там уже ничего не изменится. Подумай лучше, что делать с будущим… С тем, что ещё осталось.
Кирилл вскинул голову.
– Значит ли это, что оно у меня есть?
– У нас. У людей, – сдержанно поправила Лидия. – Раз уж ты оказался у рычагов, постарайся, чтобы это самое будущее стало не слишком безрадостным.
Повисло молчание. О чём думал главный московский волхв, Лидия не имела понятия. Сама же она тихо радовалась, что ни она, ни Кирилл не располагают вечностью на претворение замыслов в жизнь. Им на смену должны прийти другие – и они придут. Своенравный мальчишка из захолустной ильгодской деревеньки. Трудолюбивый исследователь, отказывающийся поверить в невозможность чего угодно. Простой честный парень, сумевший простить неласково обошедшееся с ним общество… Это им нужно будущее. Это они нужны будущему.
– Мне пора, – чужим голосом проговорил Авилов, поднимаясь на ноги. – Я загляну ещё через пару дней.
– Не нужно, Кир, – мягко ответила Лидия. – Делай то, что должен. Я отсюда никуда не денусь.
Она, разумеется, бессовестно лгала. И он об этом прекрасно знал.
***
– Халтура.
На стол шлёпнулась слегка помятая стопка листов, ненадёжно сцепленных скрепкой. Яр отстранённо отметил собственное недоумение. В расчёте всё должно быть правильно. Он трижды перепроверил, как и всегда…
– Поправку на сопротивление воздуха кто за вас делать будет? – едко поинтересовался доцент. Он стремительно отлистал несколько страниц и постучал желтоватым ногтем по исчёрканной алым строчке. – Вот тут что вы написали?
– Ерунду, – признал Яр, скользя взглядом следом за шишковатым пальцем. Как он умудрился упустить?.. – Здесь надо было…
Он замолк в растерянности. Хорошо знакомые формулы вместе с объединяющим их принципом напрочь выветрились из головы. На ум не шло ровным счётом ничего, кроме того, что за окном аудитории плаксиво воет метель, а после пар ещё ехать на другой конец города.
– Из-за такого разгильдяйства потом че-пэ на производстве, – назидательно заметил доцент. – Вы не имеете права пренебрегать формой и размерами, это не материальная точка! Неуд, Зарецкий. Вам такие ошибки делать непростительно.
Яр молча кивнул. Любые ошибки непростительны. Забрав со стола работу, он вернулся на место; его провожал едва слышимый шепоток, неодобрительный или даже злорадный. Взгляд вновь зацепился за испорченный расчёт. Плохо. Нельзя терять ясность мысли, что бы ни было на душе – иначе невесть чего можно натворить, извиняя себя слабостью воли…
– Ты как? – осторожно спросила Катя, едва за её спиной захлопнулись двери проходной. – Домой или… поедешь?
– Поеду, – спокойным тоном ответил Яр. За прошедшие часы метель слегка поутихла; теперь с неба отвесно сыпались, точно перья из порванной подушки, крупные мягкие хлопья снега. – Не жди меня.
– Испеку что-нибудь, – неестественно жизнерадостно пообещала девушка. – Можно потом будет передать… Ну, в смысле, вечером попробуешь – скажешь, – скомканно закончила она. Катя избегала напрямую заговаривать о плохом, будто слова способны были как-то навредить.