Негасимое пламя
Шрифт:
– Тётка долго носила вторую, – скупо проронил он. – И… приводила в действие. Эти штуки точно работают.
Громов ещё несколько мгновений посверлил его вежливым взглядом, затем кивнул.
– Ну, хорошо… И всё же как жаль! Такая музейная редкость – и в таком состоянии…
Страшно захотелось надеть ему на голову его же портфель. Яр не без труда подавил этот порыв. Дело наследника – сидеть смирно, отвечать на вопросы и наблюдать, как контролёр на ощупь перестраивает защитные чары. Как случилось, что Яр вынужден трепетать перед этим ходячим недоразумением? Кто наделил невзрачного, подслеповатого, не слишком даровитого человечка
– Ну вот, – сказал наконец Громов, отложив последнюю бумагу, – всё в полном порядке. Поздравляю… То есть, конечно же, соболезную…
– Не трудитесь, – Яр, не удержавшись, поморщился. – От меня ещё что-то нужно?
– Э-э-э, нет. Полагаю, что нет, – офицер торопливо сгрёб свой портфель, словно бы заслоняясь им от собеседника. – Владейте, э-э-э, на здоровье и применяйте с умом… Да…
– Прекрасно, – Яр ненавязчиво проводил Громова до двери, понаблюдал, как тот заворачивается в чересчур просторный плащ, и напоследок ещё раз взглянул в блёклые глаза. – Сдадите бумаги в архив – и забудьте об этом визите. Ничего необычного вы здесь не увидели. Меня не запомнили. Обычный выезд, как все другие. Понятно?
– Да, – офицер дёрнул подбородком и слегка пошатнулся. Яр торопливо отвёл взгляд. – Ничего необычного. Да. Всего доброго.
– Всего доброго.
Яр задержался ровно настолько, сколько потребовалось, чтобы привести в порядок колдовское барахло. Последними на тёмный бархат легли переплетённые цепочки «путеводных звёзд». Что, если отдать одну Кате? Ей даже не нужно знать всей правды, пусть считает «звёздочку» просто красивой безделицей… Только вот что он станет делать, когда его амулет не зажжётся от её прикосновения? Или – если наоборот?.. Нет, как бы ни было дорого любое знание, на этот счёт лучше оставаться в неведении. Яр решительно захлопнул крышку резного ларчика и вручил его подоспевшему Прохору.
– Спрячь по-свойски.
– Хозяин не заберёт?
– Нет. Мне весь этот хлам даром не нужен.
Прохор обиженно опустил уши, но Яру некогда было расшаркиваться с домашней нежитью. Погасив везде свет, он набросил на плечи куртку, слишком лёгкую для полудюжины градусов выше нуля, и запер за собой пустую роскошную квартиру. Принадлежавшую теперь ему. За каким лешим?
– Опять уходишь? – спросила консьержка, выглянув из своей уютной камеры. – Я уж думала, теперь-то тут жить останешься…
– Сделайте одолжение, придержите язык, – процедил Яр сквозь зубы.
Оставив старушку переваривать эту дерзость, он едва ли не бегом выскочил из подъезда и зашагал в сторону метро. На парковке у дома призрачно белела пожилая иномарка Лидии Николаевны, одинокая среди чёрных и серых машин. Яр волен был делать с ней что душе угодно: продать, чтоб не мозолила глаза, оставить тут гнить под бесконечными весенними дождями или, чем чёрт не шутит, научиться с ней управляться. Последнее казалось самым правильным, но от одной мысли взвалить на себя ещё и эту заботу становилось худо. Не сейчас. Может быть, потом, когда всё уляжется. Когда пропитавший салон запах духов перестанет царапать горло.
В поздний час люди заползали в метро редко и неохотно, словно опасались, что ночь поймает их где-то посреди тёмных подземных тоннелей и не выпустит до самого утра. Яр нарочито неспешно прошёлся вдоль пустынной платформы. Холодные металлические звёзды на белоснежных стенах матово отблёскивали в приглушённом свете массивных люстр. За минувшие годы Яр успел
Устало грохоча на стыках рельсов, поезд подтащил к платформе неповоротливый хвост. Вагон был почти пуст: двое смирных пьянчужек поддерживали друг друга плечами, молодая женщина мерными движениями листала ленту новостей на экране телефона, мужчина в забрызганных грязью джинсах дремал, привалившись щекой к поручню. Яр встал у дверей, поодаль от всех. Поезд полз по тоннелю медленно и неохотно, словно громадный ленивый червяк. Посреди перегона он замер, испустив утомлённое шипение. Где-то в отдалении торопливо загромыхал по рельсам другой состав.
На миг Яру почудилось, что вдоль едва видимых в полумраке стен тоннеля скользнула человеческая тень, но сероватая дымка, приникшая снаружи к полустёртой надписи «Не прислоняться», не имела с людьми ничего общего. Нежить. Пугаль, а по-здешнему – полтергейст. Совсем слабенький, почти безобидный – но он здесь обитает. Прячется где-то в тоннеле по тёмным щелям и, похоже, даже притерпелся к постоянному оглушительному грохоту металла о металл… Яр вскинул руку, но, опомнившись, тут же опустил. От полтергейста его отделяет закалённое стекло; эта мелкая нечисть не так страшна, чтобы из-за неё крушить вагон… и нарушать законы.
В Москве есть кому позаботиться о нежити.
Однако она здесь есть. Не только добродушная, вроде домовых, но и… вот такая.
Отчего-то это казалось донельзя странным.
Поезд натужно стронулся с места, и полтергейста смело со стекла могучим потоком воздуха. Люди в вагоне так ничего и не заметили.
Переходы между станциями уже закрылись. Поднявшись на поверхность чёрт-те где, Яр забрался в первый попавшийся ночной автобус, шедший из центра примерно в нужную сторону. Домой не хотелось. Люди – все разом – за последние недели безмерно его утомили. Стало понятно, от чего Драган бежал в лесную глушь, но в этом городе негде спрятаться. Он сам – словно единое живое существо, вечно неспящее, пронизанное лихорадочно пульсирующими венами автомобильных дорог, бдительно глядящее в ночь мириадами ярко освещённых окон. Здесь нет места уединению, но есть – одиночеству. Такому, какого Яр прежде не знал.
Он вышел в ночь на остановке в паре кварталов от дома. Вспомнив о ждущих чистки безделушках, свернул к круглосуточному магазинчику под тускло светящейся вывеской – из тех, что торгуют любой ерундой, нужной обитателям окрестных домов, от антимоли до яблок. Сонная продавщица едва оживилась при виде посетителя.
– Спирт есть у вас? – рассеянно спросил Яр, роясь в карманах в поисках наличных денег.
Продавщица неопределённо хмыкнула.
– После одиннадцати не продаём. Жвачку вот можешь взять за триста рублей. Бутылка в подарок.