Негасимое пламя
Шрифт:
Она надолго умолкла. Опустила подбородок на переплетённые пальцы, устремила на мужа тревожный взгляд.
– Саш… Почему вы опять взялись за учёных?
«Опять»?.. Накатившая волной головная боль смыла насторожившую его мысль, но требовательный взгляд жены волей-неволей заставлял сосредоточиться.
– Поясни, – осторожно попросил Верховский. Ему определённо следовало знать, каким будет ответ, но он почему-то забыл, будто давний школьный урок. Будто смазавшиеся с годами подробности бездомной жизни.
Марина сняла очки – словно убрала
– Ну, это вроде как общеизвестно, – негромко, но твёрдо сказала Марина. – Коллеги рассказывали. Когда расформировывали старые секретные институты, кое-кого перевели в исследовательский отдел Управы, а остальные…
– Что – остальные?
– Не знаю, – голос Марины дрогнул и упал почти до шёпота. – Ох, леший побери… Саш, мы всё ещё говорим как гражданские или это уже допрос?
– Как гражданские. Как муж и жена, – веско ответил Верховский. При этих словах Марина слабо улыбнулась; захотелось немедленно прекратить разговор и обнять её, чтобы больше не видеть тревоги на её лице. Но, чёрт возьми, он-то не гражданский… – Я и не имею права никого допрашивать по этому делу. Это вообще не дело. Но разобраться очень нужно… Не представляешь, насколько.
Ради Витьки. И ради себя самого, чтобы встали на свои места правые и виноватые, справедливость и лукавство. Марина должна понять. Если не поймёт она, то больше и некому.
– Понимаю, – тихо проронила она. Её пальцы, украшенные только тоненьким обручальным колечком, механически схватились за дужку очков. – Про здешние дела я не очень в курсе, так, коллеги рассказывали… Начальница. Лидия Николаевна не стеснялась в выражениях, – Марина неуверенно хихикнула, видимо, припомнив какой-то особенно удачный пассаж. Что ж, Свешникова и впрямь не лезла за словом в карман. – Она явно знала больше, но кто я тогда была такая, чтобы со мной откровенничать… Смысл в том, что тут тоже люди исчезали без следа. Вроде как уехал куда-то к дальней родне, а спросишь родню – они про него ни слухом ни духом, вот такие были случаи. Так поступали с одинокими, про кого некому беспокоиться… Среди учёных таких немало.
Не только среди учёных. У Витьки в Москве не было никого, кроме сослуживцев. Может это быть совпадением?..
– Ты сказала – «тоже», – заметил Верховский. – Где-то ещё было нечто подобное?
Марина кивнула.
– Папа рассказывал. У него был тогда коллега, молодой парень, перспективный… Все знали, что он для московского начальства что-то на объекте исследует, – она задумчиво взглянула на мужа. – Может, это как-то связано? Раньше ведь с аномалиями активно работали, хоть и секретно, а сейчас так только, съездить посмотреть, и то месяц с бумагами промучаешься…
– Нет, не связано, – покачал головой Верховский и сам себе удивился: откуда такая убеждённость? Он, в конце концов, вообще ничего не знает о научных работах вблизи фоновых аномалий. – Что стало с парнем?
– Думали, погиб в очередную вылазку к объекту, –
– И ты потом полезла по его следам.
– Я-то по другому поводу. Не смотри на меня так, – она снова бледно улыбнулась. – У тебя тоже опасная профессия, я же молчу. И вообще… Папа сказал, потом, когда рабочее место этого парня разбирали, нашли бумажку-напоминалку – знаешь, такие клейкие, на монитор обычно вешают…
– Ну.
– На ней была дата, около тех дней, когда он пропал, и пометка: «поезд в Москву». Так что, наверное, не аномалия тут виновата… Если тебе надо, я у папы уточню, как его звали. Поищешь следы в архивах.
– Пригодится, – Верховский задумчиво кивнул и спросил напрямик: – Коллеги полагают, что этого беднягу примучил московский магконтроль, и теперь ты переживаешь, что будет новая волна… исчезновений?
– Да, – просто ответила Марина. – Ты сказал про «использовать втёмную», и я вот подумала… А твоими руками могут так действовать? Спустить указ на расследование, а состав преступления как-то сфабриковать…
– Подбросить ампулу с непонятной магической субстанцией, – Верховский усмехнулся. Если бы Наумова хотели подставить, всё выглядело бы очевиднее. – Это не указ, Мариш. Но я возьму на заметку мысль о том, что нас пытаются на кого-то натравить.
– Хорошо, – серьёзно сказала Марина. – Только людей выбирай как следует. Наумов, насколько мне известно, живёт где-то в Котельниках, вроде бы до сих пор там. Родня у него в дальнем Подмосковье, он к ним иногда ездит на выходные. Ну, по крайней мере, ездил, пока работал в Управе… Не знаю, как у него сейчас с личной жизнью, но раньше был весь в науке.
– Идеальная кандидатура, – понимающе кивнул Верховский. – Я попрошу офицера, чтобы не перегибал палку. Впрочем, он и так достаточно благоразумен.
– Ты меня обнадёжил.
– Да. А тебе следует уволиться из этой шарашки от греха подальше.
– Зачем? – искренне изумилась Марина. – Если они ни при чём, то какой смысл? А если замешаны, то я могу попробовать что-нибудь о них разузнать…
– Нет уж, – Верховский покачал головой. – Только не ты.
Пусть этим занимаются те, кто должен. Осталось полтора дня – огрызок выходных, чтобы побеседовать с Наумовым, покопаться в архивах, потянуть за наметившиеся ниточки. Начать действовать.
И позвонить наконец старому служаке Семёну Васильевичу.
***
Из-за разномастных, не мытых с осени оконных стёкол балконы казались щербатыми. Ранний зимний вечер бросал рыжеватые фонарные отсветы на грязно-серые стены, расчерченные неряшливыми цементными швами. Морозным субботним днём горожане предпочитают сидеть дома, но в нужном окне – темнота. Хозяина нет дома. Он наверняка скоро явится; ему некуда отлучаться, кроме как за какой-нибудь снедью в ближайший супермаркет. Если не врёт присланное Верховским досье, Наумов – обыкновенный городской одиночка, с трудом переживающий скучные выходные.