Неизменный
Шрифт:
Меня пронзили ощущения, которые возбуждали мои изодранные нервы так, как ничто другое за последние пять лет. Я чувствовала его повсюду. Его твердое, безжалостное тело, прижимающееся ко мне, его массивные, мускулистые бедра, удерживающие мои, его грубые, мозолистые ладони, держащие мои руки. Его губы прижимались к моим, борясь, воюя, поклоняясь.
Из меня вырвался стон, такой же слабый, как моя собственная воля. И все же я целовала его в ответ. Я позволила его языку переплестись с моим, а моим губам прижаться к его, мои зубы царапнули его мягкую нижнюю губу так, как я знала, он любил. Независимо
Разделённое пополам между тем, чего я хотела и что мне было необходимо, мои прошлым и настоящим, жизнью и смертью.
Его бедро прижалось к моей сердцевине, посылая спираль желания сквозь меня. Я так давно никому не позволяла так прикасаться ко мне. Я не хотела ни одного мужчину со времен Сойера. Интенсивность этого чувства была такой острой, что причиняла боль.
Он отпустил мои руки, чтобы обхватить меня за талию и притянуть ближе к себе, полностью прижимая меня к нему, позволяя мне чувствовать его всего. Мои руки сжимали его свитер, для устойчивости. Но я не отстранялась.
Ни на дюйм.
Позади нас проехала машина, и этого звука было достаточно, чтобы привести нас в чувство. Он опустил меня на землю, потому что, очевидно, я пыталась взобраться на него. Я ослабила хватку, которую держала на его рубашке. Он снял свои покосившиеся очки и сунул их в карман брюк.
Но это было единственное действие, которое он совершил. Он не отступил ни на шаг. Он не убрал ногу с интимного места между моими ногами.
Выражение его лица было дерзким, полным удовлетворения.
— Полагаю, так ты отпускаешь меня?
Если бы я не думала, что он запрет меня в своём домике, чтобы преподать мне урок, я бы ударила его по самодовольной физиономии.
— Отвали, — прорычала я, моё горло саднило от непролитых слез.
Его рот приподнялся в полуулыбке, но он поднял руки в знак капитуляции и сделал шаг назад.
— Всё в порядке, Кэролайн. Не сходи с ума. Это не из-за тебя. Это просто вся эта чушь между нами.
Я стиснула зубы, снова ненавидя его за то, что он бросил мои слова мне в лицо. Я хотела, чтобы он чувствовал то же самое, что и я. Я хотела, чтобы он чувствовал себя так же ужасно, как и я, потерянным и разрушенным. Я хотела уничтожить его так же, как он только что уничтожил меня.
— Мне жаль, что я не предупредила тебя раньше, Сойер. Так что слушай: твоё грандиозное очевидное предостережение принято. Я снова убегу. Не сегодня. Не завтра. Ни в один из дней, который ты сможешь предугадать. Но я сделаю это снова. И на этот раз, ты никогда больше меня не найдёшь.
Я оттолкнула его, не дожидаясь его ответа, и направилась обратно в офис. Он не пытался остановить меня, а я не обернулась, чтобы посмотреть, волнует ли его это вообще. У меня были другие причины для беспокойства. Например, как сдержать свое обещание оставить его. И вывезти Франческу и Джульетту из этого города, подальше от него и мира, которому он всегда принадлежал.
Глава 17
Следующим утром мне потребовались все силы, чтобы встать и пойти на
— Мамочка, ты хочешь спать?
Я посмотрела на неё сверху вниз, а в ответ увидела взгляд Сойера. У неё были его сверкающие голубые глаза, выразительные брови и лукавая улыбка. Я ненавидела его чуть больше с каждым разом, когда смотрела на неё. Их сходство заставляло мою грудь сжиматься от ностальгического сожаления и чувства вины. Теперь мне хотелось ударить его за то, что он одарил мою дочь своей внешностью.
Он не заслуживал её.
Я закрыла глаза, пытаясь немного расслабиться, но и тогда я видела его. Мои мысли снова и снова возвращались к тому, как он прижимал меня к стене дома, сжимал мои руки в своих, прижимал бедро между моими ногами. Его губы были повсюду на мне. Мягче, медленнее… И на этот раз они не остановились.
— Всё в порядке, — почти прокричала я. — Я в норме. Прости, Джулс. Мне просто нужна чашка кофе.
Франческа посмотрела на меня с дивана. Остаток недели она работала по ночам, так что ей позволялось валяться в пижаме до обеда. А потом она шла на работу, где её бывшие парни не преследовали её, не беспокоили и не пытались её целовать.
— Почему ты так на меня смотришь? — спросила она, держа большую чашку черного кофе в раках.
Я покачала головой, пытаясь стряхнуть странное состояние, которое, казалось, зацепилось за меня этим утром.
— Как «так»?
— Как будто ты хочешь столкнуть меня с балкона.
Потянувшись за кофейником, я отмахнулась от её обвинения.
— Мне нужен кофе.
— Ты это уже говорила.
Боже, я теряла самообладание.
— Ты в порядке, Кэролайн?
Я не сказала Франческе о том, что Сойер вчера меня поцеловал. Часть меня уже знала, что она скажет, и я не хотела этого слышать. Я знала, что целоваться с Сойером — плохая идея. Наш с ней мнение по этому поводу совпадало.
Другая часть меня хотела её потрясенного сочувствия. Я хотела её честной реакции, от которой я не могла бы отвертеться. Этот поцелуй целиком и полностью был неожиданным для меня. Как это вообще произошло. Я бы не так удивилась, если бы он начал меня душить. Или вытащил пистолет. Или натянул мне на голову черный капюшон и швырнул меня на заднее сиденье фургона без окон.
Но поцелуй? С языком, блуждающими руками и опаляющим жаром? Э-э, нет. До вчерашнего дня я могла поклялась своей жизнью, что те дни между нами закончились. Так как же это произошло?
Это не было похоже на грандиозный план по возвращению меня. Этот поцелуй даже не был нежным. Он был жестоким, диким и совершенно, на сто процентов диким. В этом не было ничего соблазнительного, кроме того, что прошло очень много времени с тех пор, как меня так целовали. В этом не было ничего даже отдаленно нежного. Это не было просьбой снова быть вместе. Это было похоже на наказание.
Хотя мне ещё предстояло выяснить, почему он меня поцеловал и чего он хотел этим добиться. Было много других способов наказать меня.