Неизменный

Хиггинсон Рэйчел

Это был первый раз, когда меня подловили. Это был первый раз, когда агент ФБР знал меня по имени. Это был первый раз, когда мне пришлось столкнуться с последствиями своего образа жизни.

— Эй, — мягко пробормотал Сойер. Он бросился ко мне, крепко прижимая меня к своему телу. Я обняла его, впитывая его силу и устойчивые нервы. — Эй, Кэролайн, все будет хорошо.

Я обняла его крепче, прижимаясь к нему так близко, как только было возможно по-человечески.

— Я никогда прежде не разговаривала с ними, Сойер. Кроме разведки, которой мы занимались, до сегодняшнего вечера, я их даже никогда не видела. Как они узнали меня?

Один

из его длинных пальцев коснулся моего подбородка, приподнимая мое лицо, чтобы я посмотрела на него.

— Я верю тебе. Ладно? Ты в безопасности. У тебя нет проблем.

Его успокаивающие слова никак не расслабили мои нервы.

— Что, если меня арестуют? Что, если у них есть что-то на меня?

Его голубые глаза горели убежденностью.

— Они этого не сделают. — Он снова нахмурился. — Этого не произойдёт. Я разберусь с этим, — пообещал он. — Мы доберемся до сути. И если каким-то чудом у них найдется хоть крошечная улика против тебя, мы заставим её исчезнуть. Это будет нетрудно. С тобой все будет в порядке.

Меня замутило. Все, о чем я могла думать, были предупреждения Брика и Винни.

— С чего ты взял?

— Потому что я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я обещаю тебе, Шестёрка. Пока я в состоянии, я буду защищать тебя от всего плохого. Тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Никогда. Я сделаю все возможное, чтобы ты была в безопасности.

Его слова окутали моё сердце, возвращая его к реальности. Его обещания казались невыполнимыми. Но я ему поверила. В его тоне была убежденность, а в глазах кристальная честность. Сойер имел в виду то, о чём говорил. Каждое его слово.

— Как ты можешь так говорить? Мы встречаемся всего-то…

— Ты думаешь, мои чувства начались, когда мы поцеловались? — его брови опустились на глаза. — Ты думаешь, мои чувства начались пару месяцев назад? Брось, Шестёрка, я слежу за тобой с первого дня нашей встречи. С тех пор как ты спасла мне жизнь и дала мне то, ради чего я мог жить.

— Сойер, я не…

Его пальцы прижались к моим губам.

— Кэролайн, до того дня я был потерян. Я жил на улице, каждый божий день боясь умереть. Я боялся, что умру в тот же самый день, когда твой отец и его друзья закончат со мной. А потом появилась ты, такая чертовски красивая, что у меня заболело в груди при одном взгляде на тебя. И ты не просто дала мне мужество пережить тот день, ты дала мне инструменты, необходимые для того, чтобы убраться с улиц. Чтобы держаться подальше от улиц. Чтобы продолжать жить. Жить ради чего-то. Ты спасла мне жизнь в тот день, но также ты спасла и мою душу. Ты дала мне братство, да. Но кроме этого? Ты дала мне себя. И с того самого дня ты стала для меня всем. Моим миром. Единственным, ради чего я живу превыше всего остального.

Я не могла сказать ни слова. Я и не хотела ничего говорить. Я просто хотела провести остаток ночи, впитывая эти слова, прокручивая их в снова и снова в голове, пока, наконец, не убедила бы свое сердце поверить в них. Как… как он мог ожидать, что я оправлюсь от этого?

— Я люблю тебя, Шестёрка. Я думаю, что полюбил тебя ещё в том переулке. Я думаю, что всегда буду любить тебя. — Я прикусила нижнюю губу и попыталась выровнять дыхание. Я отчаянно пыталась взять себя в руки, не рухнуть в кучу благоговения, эмоций и надежды. Чем я заслужила любовь этого мужчины? Как я смогла полюбить его в ответ? Как это могла происходить в моей реальной жизни? Никогда ещё не было такого задания,

которое могло бы сравниться с этим моментом. Ни всплеск адреналина, ни бесценный трофей, ни одного единственного момента во всей истории, который мог бы быть таким особенным, как этот. Он принял мое молчание за отказ. Взглянув на ковер, он спросил:

— Не слишком ли рано говорить все это? Я хотел подождать…

— Нет, не слишком, — прошептала я, едва обретя дар речи. Мои онемевшие пальцы обхватили его лицо, уговаривая его снова на меня взглянуть. — Совсем не рано. — Мне пришлось глубоко вздохнуть и набраться храбрости, но, наконец, я смогла признаться ему. — Думаю, что полюбила тебя с того же самого дня. Я думаю, что всегда любила тебя. Я не могу вспомнить дня, когда бы я этого не делала. До тебя я был несчастливой и злой. А потом появился ты, и мне показалось, что я наконец-то нашла…

— То, ради чего стоит жить, — добавил он, и его слова навсегда поселились в моем сердце, наполняя мою душу удовлетворением, о существовании которого я и не подозревала.

Я понимала, что он только что признался, что любит меня, но неуверенная в себе девушка, которой в глубине души я была, все равно ожидала отказа. Вместо этого я получила самого красивого парня, улыбающегося самой красивой улыбкой. Всё тело Сойера расслабилось, таким его я раньше никогда не видела. Он был теплым, сверкал, как бриллиант и, в тоже время, излучал умиротворение. Было ощущение, что моё ответное признание в любви открыло доступ к совершенно новой его части, части, которую он даже не осознавал.

Его голова склонилась, чтобы встретить мои губы, которые уже были на пути к его губам. Его поцелуй был нежным, медленным, до боли осторожным. Его ладони опустились мне на плечи и скользнули вниз по рукам, осторожно лаская мое тело по пути.

В этом поцелуе было так много сладкого поклонения, что я не знала, смогу ли пережить его. Ко мне никогда раньше так не прикасались. Никогда ещё меня так не целовали.

Его рот был полон теплого соблазна, когда он двигался по моему. Моё сердце трепетало в согласии, когда он повел нас в спальню, снимая по пути части нашей одежды. Наша обувь осталась в прихожей. Его куртка висела на спинке дивана. Его ремень на полу у ванной. Его рубашка и мое платье в ногах кровати.

Он уложил меня спиной на пушистое одеяло и медленно снял с меня чулки. Я лежала в лифчике без бретелек и крошечных трусиках и, затаив дыхание, ждала, когда он накроет меня теплом своего тела.

Он опустился на меня сверху, как мальчик, которому преподнесли лучший подарок в его жизни. Его глаза светились истинной любовью, руки дрожали от сакральности момента. Его рот двигался по моему телу, пробуя на вкус каждый мой дюйм, целуя, облизывая и обожая меня, как будто ранее у него никогда не было чего-то настолько замечательного.

Остальная наша одежда быстро испарилась, и мы остались голыми и отчаянно нуждающимися друг в друге. Я всё ещё дрожала. Я не могла остановиться.

Никогда прежде я не заходила с парнем так далеко. Я никогда не была так близка или открыта с кем-то. И всё же он заботился обо мне, пока мы тщательно исследовали неизведанные территории.

Его пальцы сначала погрузились в меня, унося меня в пропасть, о существовании которой я и не подозревала. И как раз в тот момент, когда я подумала, что не смогу продержаться ни секунды дольше, он изменил тактику. Я смотрела, как он надевает презерватив, не переводя дыхания.