Неизменный

Хиггинсон Рэйчел

— О чем ты, Винни? — потребовала я.

— Я говорю, что Джек вешал им лапшу на уши. Ровно столько, чтобы они не дышали ему в спину. Он ничего не сделал ничего, что могло навредить братству.

Брик кивнул, его глаза были почти закрыты.

— Это правда. Но боссам все равно. Они парятся только о том, что ты стучишь. Расскажи один секрет, или выдай все — тебя ждёт одинаковое наказание. — Он наклонил голову и посмотрел на меня прищуренными глазами. — Смерть.

Я сглотнула. Мы все знали, что это правда. Если пахан услышал, что к вам просто

подошли федералы, он накажет вас, просто чтобы напомнить, кому должна принадлежать ваша преданность. Если у них были основания полагать, что вы сотрудничаете с правоохранительными органами, это означало… кое-что похуже. И значительно более болезненное.

Толстый Джек был мертв из-за того, что мы с Сойером нашли в его доме.

— Пускай смерть Джека послужит уроком для всех нас, — сказал мой отец, приободряя своего друга. — Нам следует держать свои руки чистыми.

— А нос ещё чище, — закончил за него Винни, и я пробормотала вслед.

Я всегда находила это высказывание каким-то противоречивым. Их руки не были чистыми. Они были покрыты кровью, жадностью и беззаконием. Но я понимала эти слова. Они означали: не воруй у своих и не суй свой нос, куда не следует.

Опусти голову. Сосредоточился на работе. Не своди глаз с добычи.

— Я просто говорю, чтобы ты была осторожней, — предупредил меня Винни. — Не позволяй этому мелкому говнюку застать тебя за разговором с федералами. Не имеет значения, что ты трахаешься с ним. Он верен только пахану. Больше никому.

Мои щеки были ярко-красными, и я избегала смотреть отцу в глаза, хотя они были остекленевшими. Я не спала с Сойером. Мы были вместе все три месяца. И хотя я была вполне уверена, что все идет в этом направлении, мы этого не делали… пока.

— Неважно, — слабо пробормотала я. — Тебе не стоит беспокоиться, что я стану общаться с кем-то из них.

Мой отец налил еще рюмки водки.

— Ступай, Каро. Не заставляй их ждать из-за нас. Иди и делай то, что полагается.

Я потерла рукой грудь, из-за возникшего жалящего чувства от того, что сказал мой отец и его жалкие друзья.

— С вами все будет в порядке?

Папа мотнул головой в сторону двери.

— Мы просто поминем Джека, малышка. После этого мы больше не будем о нем говорить.

— Никогда, — согласился Брик.

От этого моё сердце заболело еще сильнее. Чувство вины клубилось внутри меня и шептало, чтобы я изменила свои планы на вечер. Я не должна была идти. Кто знал, что ещё я обнаружу.

Кто знал, кому ещё придется умереть из-за того, что я нашла.

Мой телефон завибрировал в сумочке. Наверное, это Гас гадал, где я нахожусь. Дерьмо.

— Пока, пап, — сказала я ему.

— Люблю тебя, милая Кэролайн.

— Я тоже тебя люблю, — сказала я ему, хотя он уже начал очередной шумный раунд тостов и выкриков о друге, о котором после этого вечера они больше не смогут упоминать.

Джек был стукачом. Боссы построили дело, доказывающее его вину, а затем сделали из него пример для всех, кто думал о том, чтобы открыть

рот.

Это началось с той ночи, когда мы с Сойером нарыли информацию о федералах. А теперь каждый в братве знал об этом.

Не открывай рот. Не вздумай, только если ты не хочешь, чтобы тебя вздернули за ноги с отрезанным языком и отрубленным носом, оставив задыхаться от собственной крови.

Из-за меня.

Я поспешила вниз и вышла на улицу. На обочине ждал черный городской автомобиль — моя машина. Я бросилась на пассажирское сиденье, стремясь поскорее убраться подальше от отца, его заунывных друзей и своих лихорадочных мыслей.

— Самое время, мать твою, — прорычал Аттикус.

Я быстро оглянулась и мое сердце подпрыгнуло к горлу.

— Я думала, Гас заедет за мной.

Он выехал на улицу и нажал тяжелой ногой на педаль газа.

— У Гаса были другие дела

— Я не знала, что ты будешь на задании.

— Ты что, никогда не затыкаешься? Черт, Каро, не все хотят слышать твой писклявый голос целыми днями. Прибереги это для своего парня.

— Не будь таким придурком.

Его рука хлопнула меня по колену, ударив по нему так сильно, что я удивленно вскрикнула. Затем его пальцы впились в моё колено, сдавливая и сжимая, пока глаза не наполнились слезами, и я не начала переживать что испорчу макияж.

Я схватила его за руку, пытаясь оторвать её от себя.

— Отпусти, Аттикус.

— Осторожней с тем, кого ты обзываешь, — Его сильные пальцы сжали сильнее, заставляя меня задыхаться от боли. Не имея выбора, я вонзила ногти в тыльную сторону его руки. Он ударил ногой по газу, ведя машину как маньяк по темным улицам, не обращая внимания на мои попытки заставить его отступить. — Очевидно, тебе нужно, чтобы я преподал тебе урок, маленькая девочка. Кто-то должен научить тебя хорошим манерам.

— Если ты сделаешь дырку в моем чулке, я убью тебя, — прошипела я ему. — Ты мой наряд для прикрытия.

— Тогда попроси прощения.

Я сморгнула слезы, он собирался оставить синяки.

Его слова замедлились, как будто он разговаривал с маленьким ребенком.

— Скажи, что тебе жаль. Я хочу услышать, как тебе чертовски жаль.

— Отпусти меня.

Он сделал это, но только для того, чтобы ударить кулаком по моей коленной чашечке, заставив меня согнуться пополам.

— Скажи, что тебе жаль, Каро, или я сделаю это снова.

— Прости, — быстро сказала я, ненавидя себя за то, что сдалась. Но я знала, что он не остановится, пока я этого не сделаю.

Мне не следовало садиться с ним в машину. Мне следовало быть повнимательнее. Но я была потрясена тем, что говорили мой отец и его приятели.

Если бы Сойер узнал, что я еду с Аттикусом вместо Гаса, он бы разозлился.

Аттикус убрал руку и положил ее обратно на руль.

— Хорошая девочка.

Желчь подступила к моему горлу. Мы не смогли добраться до места назначения достаточно быстро. Он больше не пытался заговорить со мной, и за это я была ему благодарна.