Неизвестные трагедии Великой Отечественной. Сражения без побед

Морозов Мирослав Эдуардович

4. 67 сд – двумя батальонами 56 сп и 281 сп ведут бои, удерживая Либаву… (данные требуют проверки, приняты меры к выяснению). 114 сп и 1/56 сп (1-й батальон 56-го стрелкового полка. – Авт.) обороняют побережье на участке Колкасрагс, Павилоста. Потери не установлены…

В состав дивизии включены до 600 чел[овек] из различных частей, дивизия имеет возможность их вооружить, имея 800 винтовок» [162] .

В следующей оперсводке уточнялось, что связь со штабом 67-й дивизии [163] потеряна с 0 часов и по состоянию на 15.20 все еще не восстановлена. Еще в конце предыдущих суток командарму Берзарину стало ясно, что имевшихся сил для удержания Либавы недостаточно, тем более что четыре из девяти батальонов дивизии все еще продолжали охранять побережье между Павилостой и входом в Ирбенский пролив. В условиях, когда войска и мирное население были охвачены настоящей десантоманией, снять их оттуда и перебросить к городу не было никакой возможности.

Дело в том,

что на рассвете 24 июня береговые батареи в районе Ужавы и Павилосты обнаружили неизвестные транспорты с катерами, по которым незамедлительно был открыт артиллерийский огонь. После того как они отошли в море, приказом командира Прибалтийской ВМБ контр-адмирала П.А. Трайнина на разведку вылетели летающие лодки 41-й и 43-й разведэскадрилий, которые в 10.20 обнаружили миноносец и четыре транспорта в районе Ужавы и еще два транспорта в 10 милях южней. Информация о том, что враг собирается высадить крупный десант, немедленно ушла в штаб КБФ, где сразу же решили нанести по судам удар авиацией. Пока летчики готовились к вылету, выяснилось, что обнаруженные катера и суда были теми самыми «беженцами» из Либавы, которые «действуя по обстановке» покинули порт незадолго до рассвета. Поскольку штаб Либавской ВМБ не оповестил никого об их уходе и направлении движения (а скорей всего и вовсе не знал о факте их выхода), обстрел береговыми батареями был неминуем. Лишь во второй половине дня катера и суда смогли обменяться опознавательными сигналами с батареями и войти в гавань Виндавы. Это оказалось весьма своевременным, поскольку примерно спустя час в этом районе показались самолеты всех трех ударных полков ВВС КБФ – 1-го минно-торпедного (мтап), 57-го и 73-го бомбардировочных.

Не обнаружив обещанного десанта противника, 23 машины 1-го мтап (еще 21, под которыми были подвешены торпеды для низкого торпедометания, вернулись на базу) пошли на запасную цель – Мемель, где и сбросили свой бомбовой груз. Из 23 ДБ-3 и 9 СБ 57-го полка девять ДБ-3 бомбили Шилуте, такое же число Мемель, а остальные вернулись обратно. 28 СБ 73-го полка (еще 15 вернулось) не могли достигнуть Мемеля из-за ограниченной дальности полета и сбросили бомбы на две шаланды в гавани Павилоста, который к тому времени уже был занят противником. Над Мемелем противодействие нашим самолетам осуществлялось исключительно силами зенитной артиллерии, которая, при стрельбе на большие высоты, продемонстрировала свою полную неэффективность (правда, два ДБ-3 1-го мтап оказались разбиты при посадке – один при вынужденной, другой скапотировал на таллинском аэродроме). С воздуха эффект бомбардировки выглядел настолько впечатляюще, что сразу после налета командующий ВВС КБФ генерал-майор В.В. Ермаченков доложил начальнику штаба КБФ адмиралу Ю.А. Пантелееву:

«Товарищ начальник штаба! Военно-морской базы Мемель у фашистов больше нет!

– Куда же она девалась?

– Мы все там разбомбили…» [164]

Мемель, конечно же, никуда не делся, тем не менее его бомбардировка не прошла незамеченной. По немецким данным, в городе погибло 23 человека, а еще 250 лишились крыши над головой. Этот налет стал единственным крупным ударом советской авиации по объектам на немецкой территории за весь 1941 год! И все-таки сложно считать, что этот налет оказал хоть какое-то влияние на сухопутную обстановку в районе Либавы, как это пытался показать в своих мемуарах командующий флотом Трибуц.

Тем временем штаб армии предпринимал более реальные меры, чтобы оказать помощь гарнизону. Еще вечером 22 июня для борьбы с возможными авиадесантами противника южнее и юго-западнее Риги была создана группа войск в составе 28-го мотострелкового полка 28-й танковой дивизии (подполковник Шеразедишвили) и двух батальонов Рижского пехотного училища (один на автотранспорте, другой передвигался по железной дороге). Уже днем 23 июня полк получил задачу восстановить сухопутную связь с Либавой, но в 12.30, находясь на марше, подвергся удару девятки бомбардировщиков, потерял 5 машин, 10 человек убитыми и 30 ранеными. Очевидно, после этого командование полка потеряло связь с реальностью и начало дезинформировать командование армии о своем истинном местоположении и действиях. В 14.30 от него поступило донесение, что полк развернул 1,5 батальона перед Гробиня (то есть в 6 км восточнее Либавы, там, где в этот момент находился передовой отряд 505-го немецкого полка!) и вступил в бой с мелкими подразделениями врага, которые особого сопротивления не оказывают. Командование армии приказало полку решительней уничтожать противника. На самом же деле, по данным штаба Прибалтийской ВМБ, полк только в 8 часов утра 24 июня проследовал через Кулдигу, то есть находился все еще в 75 км северо-восточнее города. С кем он воевал, вообще не понятно – в немецких описаниях боев под Либавой никаких попыток деблокировать город ударами извне вообще не отмечено.

Согласно официальному описанию, «по пути эти части (к мотострелковому полку позднее присоединился и один курсантский батальон. – Авт.) у Скрунды и Рудбаржи столкнулись с более крупными немецкими силами. Части противника понесли большие потери и были несколько оттеснены, однако было очевидно, что прямым путем от Скрунды

до Лиепаи не пробиться. С тяжелыми боями отряд 27 июня прорвался к Айзпуте, где снова вступил в бой с противником. Авангард отряда пробился до Айстере, но здесь был остановлен превосходящими силами врага. После трехдневных безуспешных попыток прорваться к Лиепае отряду с самолета был сброшен приказ о возвращении в Ригу» [165] . Сомнительно, чтобы частям 291-й немецкой дивизии, штурмовавшим город, удалось создать не только непреодолимое внутреннее, но и внешнее кольцо окружения, тем более что ширина полосы должна была составлять не менее 40 км.

В самой Либаве к утру 24 июня ночная паника стала понемногу утихать, а командование дивизии и базы наконец-то взялось за мобилизацию всех наличных сил и реорганизацию рубежей обороны. Всю оборону разделили на три участка: северный – между берегом моря и Тосмарским озером, восточный – между Либавским и Тосмарским озерами и южный – между Либавским озером и побережьем. Оборона северного участка была возложена на 32-й отдельный местный стрелковый батальон капитана Пышкина. Его поддерживала 23-я батарея береговой обороны и прикрывала с воздуха 842-я зенитная батарея военно-морской базы. Южный участок защищал так называемый морской отряд, сформированный в основном из личного состава береговой базы 1-й БПЛ, батальон 56-го полка и остатки двух батальонов 281-го полка. Морской отряд насчитывал около 300 матросов и офицеров, в том числе 40 мичманов – выпускников Высшего военно-морского училища им. М.В. Фрунзе, прибывших накануне войны в Либаву для прохождения штурманской практики на подводных лодках. Его поддерживали 27-я батарея береговой обороны, батареи 94-го легкого артиллерийского и 242-го гаубичного полков, а с воздуха прикрывала 502-я зенитная батарея военно-морской базы. Восточный участок в дополнение к подразделениям 56-го полка занял батальон, сформированный из курсантов училища ПВО (полковник А.А. Томилов), а также отряд, сформированный на базе флотского полуэкипажа (260 человек). Комендантом участка являлся начальник училища Благовещенский. Уже утром к ним присоединился отряд морской пехоты, сформированный из экипажа эсминца «Ленин» (старший лейтенант А.И. Майский). На вооружении моряков, кроме винтовок, были автоматы ППД, полуавтоматические винтовки системы Симонова и ручные пулеметы Дегтярева. Поддерживала оборону этого участка 27-я батарея береговой обороны, а прикрытие с воздуха осуществляли 841-я и 503-я зенитные батареи военно-морской базы. В общий резерв обороны военно-морской базы и города было выделено 1000 человек, а также 100 автомашин.

Позднее в состав обороны влились новые формирования. В Либаве был создан Штаб Гражданской Обороны города во главе с секретарем Либавского городского комитета Компартии Латвии М.Я. Букаса. На городских предприятиях были созданы рабочие отряды. Кроме них, в городе сформированы батальон городского и советского актива (командир Дундар), отряд милиции, отряд Осоавиахима, комсомольский отряд. Батальон рабочих завода «Тосмаре» под командованием А. Петерсона (450 человек) занял позиции у фортов и вдоль канала, соединяющего порт с Лиепайским озером. В районе рощи Аспазия, под укрытием фортов, вместе с пограничниками включились в оборону рабочие завода «Сарканайс металургс» (командир – Э. Муциеник, 250 человек) и отряд актива советских и партийных работников. Боевой участок от шоссе до озера занял отряд Осоавиахима и группа комсомольцев И. Судмалиса, переброшенных с южного сектора обороны. Чтобы предотвратить возможность переправы немецкого десанта через Лиепайское озеро, вдоль его берега занял оборонительные позиции отряд под командованием Зундмана [166] . Отряд имел одно орудие и успешно обстреливал немецкие позиции за озером и подготовленные врагом переправочные средства. В состав восточного сектора влились отряды, сформированные из экипажей взорванных подводных лодок, ледокола «Силач» и паровой шаланды «Тунгуска» под командованием старшего политрука Амелина.

Всю ночь на 24 июня вплоть до утра позиции восточного участка подвергались ожесточенному артиллерийскому, минометному и пулеметному обстрелу. Несмотря на это, командование обороны решило своими силами разгромить вражеские подразделения, вышедшие к городу с востока, и восстановить железнодорожную связь с Ригой, после чего всем составом базы отходить в направлении столицы Латвии. Интересно отметить, что в отличие от штаба 67-й дивизии, Клевенский имел связь со штабом КБФ и открыто докладывал о своем намерении отступить из Либавы, но командование флотом никак на это не реагировало, а параллельно пыталось получить указания из Москвы.

Пока все это осуществлялось, моряки и солдаты пошли на прорыв. Участник боев в должности командира курсантской роты капитан В.А. Орлов так вспоминал эти события: «Было решено провести разведку боем небольшим отрядом при огневой поддержке береговых батарей, с задачей – обойти немцев в районе хутора Беги с правого фланга, ворваться с тыла в их расположение, а если удастся, то и выбить противника из хутора. Выполнение этой боевой задачи возлагалось на сводный отряд в составе двух взводов 2-й и одного 1-й курсантских рот, взвода команды эсминца «Ленин» и подразделения 56-го полка 67-й стрелковой дивизии. Кроме винтовок, автоматов и гранат, отряд имел на вооружении ручные и станковые пулеметы.