Неизвестный Рузвельт. Нужен новый курс!
Шрифт:
Теперь, когда поощрение агрессоров выровняло соотношение сил между воюющими сторонами, ФДР мимоходом признал ‘ ответственность правительства США за возникновение войны. В американской мифологии стремятся переложить вину на «изоляционистов» – они-де не ведали, что творили. Но вот что писал (правда, в 1949 г.) сенатор А. Ванденберг, входивший в 1939 году в тройку руководителей-«изоляционистов»: «Я считаю, что г-н Гитлер никогда бы не начал Вторую мировую войну, если бы имел сколько-нибудь серьезные основания полагать, что столкнется с Соединенными Штатами. Его уверенность в том, «то этого не произойдет, основывалась на нашем тогдашнем законе о нейтралитете»1.
Короче говоря, закон о «нейтралитете» сделал свое дело
3 ноября 1939 г. 55 голосами против 24 в сенате и 243 против 172 в палате представителей был введен принцип «плати и вези». Американским судам запрещалось плавать в зонах военных действий, каковыми были объявлены моря, омывающие Европу. Журналисты шутили: это было равносильно тому, как если бы весь торговый флот Соединенных Штатов был пущен ко дну.
Всю осень ФДР был озабочен, как направить ожидавшийся колоссальный поток заказов в правильное русло, чтобы не внести расстройства в экономическую жизнь страны. В октябре 1939 года он объяснил Г. Моргентау: «Мы должны разработать такую финансовую политику, которая укрепляет, а не ослабляет основные институты нашей страны. Одна из опасностей для них – фискальная политика, игнорирующая интересы бедных слоев населения и в то же время позволяющая богатым достичь новых выгод. Мы должны помочь поддержать единство громадного большинства народа, ограничив чрезмерные страдания и чрезмерные прибыли»3. Испытанный принцип «заправки насоса», причем вместо правительства США деньги поступают от Англии и Франции.
Если в Первую мировую войну заказчики имели дело непосредственно с монополиями, то правительство «нового курса» не допустило повторения этой практики. Под нажимом США Англия и Франция создали объединенную закупочную комиссию, которой надлежало действовать через вашингтонские власти. Комиссии вменялось представить США точные сведения, как Англия и Франция намеревались покрыть расходы. ФДР предложил англичанам и французам ради получения долларов продать Соединенным Штатам два лучших океанских лайнера – «Нормандию» и «Куин Мэри». Он был очень озадачен, получив отказ; еще более удивляло Вашингтон, подготовивший сейфы для приема золота, промедление с военными заказами из-за океана.
На 1 января 1940 г. Франция заказала 2095, Англия – 1450 самолетов. За первые пять месяцев войны экспорт из США увеличился на 30 процентов, а в Англию – лишь на 10 процентов. Ожидавшийся золотой дождь пока не пролился, напротив, продолжалась засуха. Это вызвало известное озлобление в Соединенных Штатах. Союзники определенно не воздали должное доброй воле американцев – еще в октябре 1939 года Институт общественного мнения Гэллапа сообщил, что 62 процента опрошенных высказываются за оказание помощи Англии и Франции «всеми средствами, кроме участия в войне».
С точки зрения Вашингтона, «странная война» в Европе выглядела забастовкой Англии и Франции. На Западном фронте определенно не хотели работать. Хотя основной мотив этого – желание Лондона и Парижа переключить войну на Советский
Как это ни было огорчительно, президент не терял надежды на конечную схватку с силами Зла. Он исподволь готовился к ней, принимая меры, ставшие известными – и, конечно, далеко не полностью – спустя многие годы. Обстоятельства тогда властно повелевали Рузвельту окружить глубокой тайной свои подлинные намерения. Немало в правящей элите Англии, да и США по классовым соображениям были готовы перекраситься в коричневые тона, а как первый шаг – не только рукоплескать, но и сотрудничать с «силами порядка», которые в их глазах олицетворяла гитлеровская Германия. ФДР был убежден, что такие не видели дальше своего носа. Но что толку в констатации! Они занимали немаловажные позиции во всех сферах жизни Запада.
Рассуждая в суровых терминах воителя тайной войны, У. Стефенсон спустя десятилетия напишет: «Президент Рузвельт боялся, что Чемберлен пойдет на мировую. Президент не мог сделать много для поддержки тех, кто оказывал сопротивление как Гитлеру, так и Чемберлену. Американское общественное мнение было целью нацистских пропагандистских орудий не в меньшей степени, чем Варшава была целью нацистских бомб. Оно было против нас». В Англии естественными союзниками ФДР были тогда только Черчилль и его немногочисленные сторонники. Ему, ставшему с началом войны морским министром Англии, втайне протянул руку Рузвельт.
11 сентября 1939 г. президент США предложил морскому министру Англии вступить в секретную переписку. Беспримерно и беспрецедентно! Глава невоевавших США стал договариваться с тем, кто держал в руках флот воевавшей Англии. Корреспонденты приняли величайшие меры предосторожности для сохранения в тайне своей связи. Рузвельт подписывался «Потус» (с некоторой долей воображения можно было предположить – президент США), Черчилль – просто «бывший военный моряк». Чемберлен и помыслить не мог, что член его правительства негласно обсуждает важнейшие дела с руководителем нейтральной державы. Надо думать, что быстро установившееся единомыслие с ФДР немало укрепило Черчилля в своих силах и расширило его возможности. Незримая и могучая поддержка из-за океана в конечном счете подняла Черчилля к вершине власти на Британских островах. С окончанием «странной войны».
А пока они, экспериментируя, ошибаясь и снова нащупывая путь, пытались выковать американо-английскую стратегию в войне. Оба не могли довольствоваться меньшим, чем победа, и оба были согласны, что к ней нужно прийти с наименьшими издержками. Следовательно, развить до отказа потенциал тайной войны. Отправная точка для ведения ее – знание планов и намерений общего врага. Оберегая тайну от собственного правительства, Черчилль патронирует работу по раскрытию принципов кодирования немецкими шифровальными машинами «Энигма». Успех в этом деле открывал захватывавшие дух перспективы – возможность читать все радиосообщения не только вермахта, но и политических и карательных ведомств нацистского рейха. «По приказу Черчилля в неприметном местечке Блэчли были негласно собраны лингвисты, криптографы, математики, профессура по многим специальностям. Они бились над секретом «Энигмы», образец которой раздобыла разведка.
Аналогичная работа шла в США, где специалисты пытались постичь принципы действия японских шифровальных машин. Очень скоро была налажена координация усилий между спецслужбами США и Англии, очень многое было договорено между Рузвельтом и Черчиллем в томительные месяцы «странной войны» по самым деликатным аспектам тайной войны. Черчилль подталкивал своих единомышленников – вступать в контакт с теми в США, кому доверяет Рузвельт, просить их помощи. «Мы вручили судьбу Англии в руки Рузвельта, когда приняли это решение»4, – лаконично сообщает Стефенсон. Он тогда держал в руках тайные контакты Черчилля с США.