Некрономикон
Шрифт:
Индус отдал поклон, хотя ни малейшего выражения не отразилось на его смуглом, неподвижном, скрытом густой бородою лице.
— Окольными путями, — продолжал он, — Картер раздобыл хорошую копию отсутствующего пергамента и приступил к труду над его расшифровкой. Меня радует, что я смог во всем этом оказаться полезен — ибо он весьма скоро обратился ко мне и через меня связался с другими мистиками по всему миру. Я переехал жить к нему в Бостон, в убогое пристанище на Чэмберс-стрит. Что касается до пергамента — с удовольствием выведу господина де Мариньи из его замешательства. Позвольте, обращаясь к нему, сказать, что те иероглифы являют собой язык не наакаль,
Расшифровка потребовала большего труда, чем Картер предвидел, но он ни на миг не терял надежды. С начала этого года он идет семимильным шагом, благодаря одной книге, вывезенной им из Непала, и нет никаких сомнений, что скоро он одержит победу. И тем не менее, к несчастью, возникло одно препятствие — исчерпывается запас того зелья, что поддерживало его аспект-Цкауба в дремлющем состоянии. Однако это не такое великое бедствие, как он опасался. Личность Картера забирает все большую власть над телом, и когда на передний план выходит Цкауба, пробуждаемый теперь лишь каким-то экстраординарным волнением, он обыкновенно бывает слишком одурманен, чтобы пустить насмарку хоть какие-то усилия Картера. Он не может найти металлическую оболочку, чтобы вернуться в ней на Яаддит; хотя однажды он ее едва не нашел, но Картер заново ее перепрятал, когда аспект-Цкауба был целиком подавлен. Перепугать нескольких человек и породить некие кошмарные слухи среди поляков и литовцев бостонского Уэст-Энда — вот весь вред, который он смог причинить. По сю пору он ни разу не попортил тех одеяний, которые старательно подготовил Картер, хотя иногда он их сбрасывает, и тогда некоторые части требуют замены. Я видел, что скрывают эти одежды, — и на это худо смотреть.
Месяц назад Картер прочитал оповещение об этой встрече и понял, что должен действовать быстро во спасение своего имения. Он не мог ждать, пока расшифрует пергамент и вернет себе человеческий облик. В результате он поручил мне выступать от его имени.
Господа, заявляю вам, что Рэндольф Картер не умер; что временно он пребывает в аномальном состоянии, но через два, самое большее через три месяца сможет появиться в надлежащей форме и потребовать имение под свое собственное попечительство. Посему я прошу вас отсрочить эту встречу на неопределенное время.
Де Мариньи и Филлипс, как под гипнозом, не сводили с индуса глаз, Эспинуолл же разразился хриплым пыхтением и мычанием. Раздражение старого юриста вылилось к этому времени в открытую ярость, и он обрушил на стол кулак с апоплексическими прожилками. Когда он заговорил, это напоминало отрывистый лай:
— Сколько еще терпеть эти дурачества! Я час прослушал этого сумасшедшего — этого жулика, — и теперь ему хватает дьявольской наглости говорить, что Рэндольф Картер жив, и безо всякой на то причины просить нас отложить принятие каких-либо решений по поводу его имения! Почему вы не вышвырнете негодяя вон, де Мариньи? Вы намерены выставить нас всех на посмешище перед каким-то шарлатаном?
Де Мариньи успокоительно поднял руку и мягко заговорил:
— Давайте думать не торопясь и проясним наши мысли. Это была весьма замечательная история, и в ней есть то, что даже такому несведущему человеку в мистике, как я, не кажется невозможным. Тем более что я получаю с 1930 года письма от Свами, отвечающие его изложению событий.
Стоило ему замолчать, как отважился
— Свами Чандрапутра говорил о доказательствах. Я также вижу много существенного в этой истории, и сам я получал дающие ей странное подтверждение письма от Свами в течение последних двух лет. Но кое-что в этих утверждениях доходит до крайности. Не имеется ли чего-то осязаемого, что бы могло быть показано?
С бесстрастным лицом Свами наконец хрипло и медленно стал отвечать, одновременно он вытягивал некий предмет из кармана своего мешковатого одеяния.
— Хотя никто из здесь собравшихся так и не видел самого серебряного ключа, господин де Мариньи и господин Филлипс видели сделанные с него фотографии. Знакомым ли вам кажется вот это?
Большой рукой, скрытой под белой перчаткой, он выложил неловко на стол тяжелый ключ потускнелого серебра — почти в пять дюймов длиной, абсолютно неведомой и иноземной работы, сплошь покрытый иероглифической вязью самого причудливого очертания. Де Мариньи и Филлипс ахнули.
— Это он! — вскричал де Мариньи. — Камера не лжет. Я бы не мог ошибиться!
Но тут Эспинуолл разразился ответом:
— Глупцы! Да что же это доказывает? Если это действительно ключ, принадлежащий моему родственнику, дело этого иностранца — этого проклятого ниггера — объяснить, как он им завладел! Рэндольф Картер сгинул вместе с ключом четыре года назад. Откуда мы знаем, что его не убили и не ограбили? Он сам был полупомешанный и яшкался с напрочь помешанными. Послушай, ты, ниггер, где ты взял этот ключ? Ты убил Рэндольфа Картера?
В неестественно спокойном лице Свами ничто не дрогнуло, но его глаза, глядящие куда-то прочь и состоящие из одной черноты зрачков, опасно полыхнули. Он выговорил с огромным трудом:
— Попрошу следить за собой, господин Эспинуолл. Есть другой вид доказательства, и я мог бы его предъявить, но действие, какое оно на всех окажет, не будет приятным. Внемлем рассудку. Вот некоторые бумаги, явно написанные после 1930 года и рукой Рэндольфа Картера, в чем нельзя ошибиться. — Он неуклюже извлек длинный конверт из своего мешковатого одеяния и вручил его брызжущему слюной адвокату, за чем де Мариньи и Филлипс наблюдали с полной сумятицей в мыслях и с озаряющим чувством неотмирного удивления. — Почерк, конечно, едва разборчив, но памятуйте о том, что Рэндольф Картер сейчас не имеет рук, приспособленных выводить буквы человеческого алфавита.
Эспинуолл поспешно пролистал бумаги и был заметно смущен, однако манере своей не изменил. Воздух в комнате наэлектризовался возбуждением и неназывным страхом, и неземной ритм гробоподобных часов отдавался абсолютно бесовским звуком в ушах у де Мариньи и Филлипса, хотя на законника, казалось, никак не действовал.
— Выглядит как ловкая подделка, — снова заговорил Эспинуолл. — Если это не подделка, это может означать, что Рэндольф Картер оказался в руках людей, не питающих честных намерений. Требуется сделать только одно — арестовать этого мошенника. Вы вызовете полицию, де Мариньи?
— Не стоит спешить, — отвечал хозяин. — Я не думаю, чтобы это было делом полиции. У меня есть одна задумка. Господин Эспинуолл, этот джентльмен — мистик действительных достижений. По его словам, он доверенное лицо Рэндольфа Картера. Удовольствуетесь ли вы, если он сможет ответить на некоторые вопросы, на которые может ответить лишь тот, кто действительно является подобным доверенным? Я знаю Картера и смогу задать такие вопросы. Позвольте, я возьму книгу, которая, полагаю, будет хорошей проверкой.