Нелегкий выбор. Неправильный принц
Шрифт:
– Хорошо бы так. Но в любом случае повысить ему жалование не помешает.
– Да помогут нам милостивые боги… Пусть всё будет хорошо.
Тихий шёпот королевы заставил мужчин её семьи переглянуться и решительно кивнуть. Уж со своей стороны они сделают для этого всё возможное.
***
Кайн лежал на кровати и задумчиво разглядывал потолок дворцового лазарета. Самому ему раньше здесь бывать не доводилось. отя в своё время лазарет не без его помощи периодически пополнялся пострадавшими. Это было в самом начале его работы во дворце, когда он, как и многие другие
Но это было давно. Почти пять лет назад.
Родился Кайн в семье столичного зажиточного торговца и как будущий наследник семейного предприятия дела, получил неплохое образование. Однако в четырнадцать лет во время очередной провери населения у него неожиданно выявили слабый, почти незаметный магический дар. После чего жизнь мальчика бесповоротно изменилась. Теперь жизнь мальчика подчинялась совсем другим законам. А его родителям, давшим клятву о неразглашении, ничего не оставалось, кроме как собрать сыну вещи и благоcловить на дальнюю дорогу.
Кайн был отправлен на обучение в одно из закрытых учебных заведений, курируемых лично мэтром Корнелиусом. Там он не только развивал свой слабый, но весьма редкий дар эмпата и менталиста, но также занимался физическими тренировками, изучал естественные науки и практиковался в весьма специфических навыках, требуемых в его будущей работе.
По окончании обучения Кайна устроили не куда-нибудь, а во дворец, он для отвода глаз получил непыльную должность второго помощника главного конюха. И вовремя. Бунт произошёл на второй день его службы. В дворцовой резне парень уцелел чудом: отправился проведать семью, которую не видел больше четырёх лет, и задержался там на ночь. А вернувшись, как и все оставшиеся в живых слуги, с головой погрузился в работу. Ликвидирoвал последствия нападения, стоял в обороне дворца, когда пошла вторая волна нападающих из оставшихся в столице заговорщиков, помогал в восстановлении сгоревшей конюшни. Лечил пострaдавших в огне лошадей. И именно на то время пришлась большая часть его тайной работы как менталиста, когда начали выявлять всех неблагонадёжных.
Тогда-то его и заметил будущий начальник дворцовой стражи Алан Крейн. А по возвращении с войны, вступив в должность, не забыл шустрого и сообразительного парня, уговорив его в свободное время выполнять некоторые тайные поручения. С чем Кайн прекрасно справился, будучи не понаслышке знакомым с жизнью столицы. Причём как торговой её стороной, так и не самой законопослушной.
Любой процветающий торговец должен был уметь не только хорошо продавать свой товар, но и знать, где можно достать что-то особенное, что требовалось клиенту. Для этого нужны были связи. И порой они заводились среди не самых законопослушных поданных оролевства. Эти же люди собирали ежемесячную подать в несколько монет на оплату местным теневым авторитетам за спокойное ведение своего дома и дела. Этому отец успел научить сына, прежде чем он вынужден был покинуть отчий дом и отправиться на королевскую службу.
Так Кайн стал не только осведомителем придворного мага, но и агентом начальника дворцовой стражи. Сначала мелкие поручения. Потом более серьёзные и важные. Увидев, что парень хорошо справляется, лан Крэйн решил играть по-крупному, воспитав из него своего помощника при департаменте государственной безoпасности, где капитан занимал определённую должность и главой которой являлся принц Николас.
Но чтобы до конца быть уверенным в Кайне, Крэйн отвёл его к мэтру Корнелиусу
С тех пор работы у Кайна прибавилось, но он не жаловался. Так жизнь казалась намного более острой, интересной и увлекательной. В полной мере о том, кто он на самом деле, знали лишь мэтр Корнелиус и король. Крэйн считал его только своим человеком. Изредка по просьбе придворного мага или начальника стражи Кайн оказывал некоторые услуги ведомствам старших принцев. Для всех же остальных оставался просто весёлым парнем, работающим на конюшне, обожающим лошадей, женщин и вечерние посиделки на дворцовой кухне со стаканчиком чего-нибудь горячительного.
А потом во дворце появились Велла и Надин. Жизнь добавила ярких красок и приятного женского общества, в котором он мог побыть самим собой. Девчонки не доставляли проблем, хотя приглядывать за ними всё же приходилось. И не только по просьбе тётки, но и просто так. С ними было весело и душевно.
Ровно до тех пор, пока не начался этот свадебный отбор. Тут уже стало не до шуток. Особeнно после того, как Надин умудрилась связаться с младшим принцем, а Велла закрутила любовь с учеником королевского мага. И если с Седриком разговор вышел коротким и мужским, с чётким объяснением реакции брата на попытку обидеть его любимую сестрёнку,то с принцем пришлось действовать гораздо осторожнее.
Всё, что он мог – поддерживать свою названную сестру и помогать ей по мере возможности. Тем более что сам мэтр Корнелиус не остался в стороне от её судьбы девуши, за время службы Надин во двoрце проникшись к ней неподдельной симпатией. А так как младший принц явно ходил у него в любимчиках,то известие об их помолвке старого мага только порадовало.
Именно мэтр, сидящий рядом с постелью, на которой пришёл в себя Кайн, объяснил непростую ситуацию с заклятьем на крови, жертвой которого стал Николас,и просил не держать на него зла.
Кайн и не собирался, несмотря на то, что досталось ему крепко. Знал, на что шёл, когда целенаправленно провоцировал принца своими словами. Он давно чувствовал в Николасе сдерживаемое внутреннее напряжение. Кокон, внутри которого ворочалось нечто страшное, непредсказуемое, смертельно-опасное. И стенки этого кокона истончались с каждым днём, заставляя конюха опасливо напрягаться каждый раз, когда он становился свидетелем сцен ревности, устраиваемых принцем его названной сестре. В эти моменты казалось, что еще чуть-чуть,и случится непоправимое. Но Николасу удавалось усилием воли взять под контроль самые разрушительные эмоции, оставлявшие после себя мощный флёр раздражения и обиды.
Это выглядело и ощущалось енормальным. Особенно когда подобные приступы начали повторяться всё чаще, после сменяясь полностью противоположным поведением: мягкостью, заботой, открыто выражаемой нежностью и порывами страсти, которыми младший принц прямо-таки фонил рядом со своей невестой. С помощью своего дара Кайн чувствoвал эти метания особенно остро, Николас напоминал ему капитана,тщетно пытающегося заставить слушаться отданное на волю шторма судно, чей изорванный парус полощется на сильном ветру. Понимал, рано или поздно срыв всё равно произойдёт.