Нелегкий выбор

Виктор Синтия

Она чувствовала облегчение, оттого что похороны наконец позади. Ожидание было даже хуже, оно совершенно измучило каждого из них. Несмотря на ее неприязнь к Пенну, Лэйни предпочла бы, чтобы он был извещен вовремя и оказался рядом. Отсутствие обожаемого дядюшки нанесло дополнительный удар детям, особенно Тиму. Но Пенн временно затерялся где-то в Европе, и его маршрут не смогли отследить, так что дольше откладывать похороны было невозможно.

Рука Дорис Бекли легла на руку Лэйни, и та повернулась. На кладбище мать Фэрил сохраняла самообладание, и только судорожно сжатый кружевной платок говорил о том, как ей тяжело. Сквозь пелену нескончаемых слез Лэйни смотрела на

безупречную чету Бекли, в элегантных черных костюмах и солнцезащитных очках, чинно застывшую над двумя открытыми могилами, и ей хотелось закричать: «Почему вы не рыдаете в голос? Почему не валитесь на колени и не проклинаете небеса за то, что они отняли у вас дочь? Что вы за родители в конце концов?!» Она отвернулась тогда, скрывая свои распухшие глаза и слезы, казавшиеся неиссякаемыми. Она тоже держалась весь день, но здесь, у могилы, каждый был волен отдаться горю. Это было единственное место, где не возбранялось открытое, пусть даже безобразное, горе.

Но по дороге с кладбища Лэйни заставила себя взглянуть на чету Бекли беспристрастно. В конце концов много ли она знала о том, что чувствуют родители, когда они хоронят ребенка? И даже если они такие, какие есть, кто я, чтобы их судить? Если при жизни Фэрил не сумела ни на йоту изменить своих родителей, то после ее смерти это вряд ли возможно.

— Лэйни, дорогая, — сказала Дорис, наклоняясь через голову сидящей между ними Райли, — это было так благородно с твоей стороны — все это время оставаться с нами, помогая во всем. Спасибо, что ты согласилась побыть с детьми до нашего возвращения. Просто неудачное стечение обстоятельств… такие вещи случаются. Но отменять конференцию слишком поздно. Хью должен делать очень важный доклад, и если он не явится…

Лэйни кивнула, надеясь, что на ее лице не написано полное отсутствие понимания подобной бесчувственности. Какой доклад, какая конференция? Разве внуки, нуждающиеся сейчас, как никогда, в любви и поддержке, не важнее всего на свете? Других дедушки и бабушки у Тима и Райли не было, Пенн пропадал Бог знает где, а от Чарли пользы почти не было. И потом, кто мешал Дорис остаться в Медоувью, вместо того чтобы сопровождать мужа в Мичиган? Но разве в этом было что-то новое? Бекли жили в своем собственном мире, по особому расписанию, и не было силы, которая заставила бы их изменить устоявшийся образ жизни.

Внезапный укол тревоги прервал ход ее мыслей. Услышанная новость так ее возмутила, что Лэйни пропустила мимо ушей куда более важный факт: «Ты согласилась побыть с детьми до нашего возвращения…»

Этого только не хватало! Бекли ничего не знали о том, что Лэйни — официальный опекун детей Джона и Фэрил!

Лимузин остановился, и водитель вышел из кабины, чтобы открыть дверь. Улица была заполнена припаркованными машинами. Еще один лимузин притормозил позади, и из него выбрались Чарли и еще какие-то родственники Джона. Поднимаясь по ступеням вместе с Райли, вцепившейся в ее руку, Лэйни заметила сквозь стеклянные двери, что дом полон людей.

Пока она поднималась по лестнице в комнату Райли, множество глаз с сочувствием следило за ней. Наряду с незнакомыми лицами взгляд то и дело выхватывал те, с которыми она была знакома и периодически встречалась в доме Фэрил: Тэплинжеры, Жизонди, другие пары. Все они присутствовали на похоронах, но у Лэйни не возникло желания переброситься словом с кем-либо, помимо детей. Еще меньше ей хотелось этого сейчас, и она охотно ускользнула наверх вместе с Райли.

На промежуточной площадке она обернулась и заметила Тима, отрицательно качающего головой в ответ на какой-то вопрос бабушки. Вдруг он круто повернулся

и бросился вверх по лестнице, мимо нее и Райли. Громко хлопнула дверь его комнаты. Лэйни только вздохнула. Скорее всего Дорис предложила ему остаться внизу с гостями, чтобы выслушать их соболезнования, но мальчик не хотел иметь с этим ничего общего. Бог свидетель, Лэйни не винила его.

— Я знаю, милая, что тебе рано ложиться спать, но на всякий случай давай наденем пижаму, — предложила она Райли в ее комнате. — Может, хочешь что-нибудь съесть?

— Только водички, — ответила девочка, растирая красные распухшие глаза.

Лэйни вышла в ванную и наполнила водой стакан. Пока девочка пила — медленно, по глотку, — она сидела рядом, обнимая ее за плечо и слегка покачивая. Едва переодевшись, Райли забралась под одеяло, хотя вечер едва наступил.

— Я, пожалуй, посплю, — сказала она так тоненько и жалобно, что у Лэйни сжалось сердце. — Ты ведь утром еще будешь здесь?

— Конечно. И утром, и вечером, и всегда.

Лэйни наклонилась поцеловать девочку. Если не Тим, то Райли искала у нее защиты и утешения, не отходила от нее ни на шаг, словно боясь, что Лэйни исчезнет.

— Обещаешь, что не уедешь?

— Клянусь. А теперь постарайся уснуть.

За окном уже совсем стемнело. Погасив свет, Лэйни направилась к двери.

— Не уходи! — вдруг взмолилась Райли. — Побудь со мной.

— Хорошо, милая. Я посижу рядом в кресле-качалке.

Девочка кивнула, и Лэйни уселась в старенькое кресло, где Фэрил когда-то кормила детей грудью. Размеренно покачиваясь, она прислушивалась к тому, как дыхание спящего ребенка становилось все ровнее, пока не затихло последнее отрывистое всхлипывание и не наступил глубокий сон.

Наверное, нужно было спуститься вниз к гостям, но двигаться не хотелось, и Лэйни продолжала сидеть, разглядывая бесчисленные игрушки, обводя взглядом стены, сплошь заклеенные постерами, картриджи видеоигр, сложенные в аккуратные стопки на подоконнике.

Узнав новость о смерти Коулов, Лэйни так ни разу и не задумалась о том, как же это случилось. Она боялась, что поддастся отчаянию и будет скорее обузой, чем помощницей, поэтому отложила раздумья на будущее и решала одну за другой мелкие текущие проблемы: укладывала чемодан, покупала билет, давала необходимые распоряжения. И вдруг на нее разом обрушилась вся сорокавосьмичасовая усталость, вся необъятность случившегося.

Ей придется переехать в Коннектикут. Как опекун Тима и Райли, она должна жить с ними в одном доме, заботиться о них. В сущности, она — их новая мать, и ей положено знать, чему их учить, что им разрешать, а что запрещать, как любить их родительской любовью.

«Но я ничего этого не умею. Джон, Фэрил, как могли вы принять столь важное решение так легко, так беспечно!»

Фактически она подписала тогда обязательство перечеркнуть всю свою жизнь, словно это можно было сделать мановением руки. И вот теперь ничего не остается, кроме как заняться воспитанием детей, о котором она не имеет ни малейшего представления.

Лэйни встала и подошла к окну, глядя на аккуратно подстриженную живую изгородь. Вид ее напомнил детство, проведенное в Ла-Рошели, и то, как она и Фэрил, пятиклассницы, после школы бродили туда-обратно между своими домами, потому что никак не могли наговориться на прощание. Глаза снова наполнились слезами, и Лэйни не мешала им катиться по щекам.

Дом Коулов всегда встречал ее не только теплом и любовью, но и оживленной активностью, движущей силой которой была, конечно, Фэрил. Теперь же казалось, что сердце дома перестало биться. В нем поселилась угрюмая тишина.