Немёртвый камень
Шрифт:
— Свет во тьме, — дружно отозвались все присутствующие, в том числе Ковальски. Всё, что было связано с Альтау накрепко впаялось не только в головы коренных целестийцев.
— Еще девятнадцать штук, — после этого запечалился Кристо.
— Это ничего, — с нервным смешком отозвалась Дара. — Может, они будут несложными…
«Каким блюдом был отравлен на пиру у нежити Желтый Магистр в 1938 г. от Альтау?»
— …вот же смурлятина.
«Ответ неверный».
Да, подумал Кристо, помогая Даре подняться. Это будет похуже «Страха потаенного». Колобои вообще в этом смысле
Час прошел в муках разума и корчах эрудиции. То и дело приходилось кого-нибудь поднимать с пола; эпитеты в адрес ушибленных экспериментаторов с их линиями защиты успели поистощиться; кристаллы потихоньку занимали свои позиции; нити разных цветов пролегали от пола до полотка, а вежливость закончилась у всех присутствующих.
— Война за прекрасную Магнолию была на два столетия раньше, вы б читали что-нибудь, молодые люди!
— Ковальски, ты б не влезал, а?
— Да чей же он был любовник?!
— Э-э, если я не ошибаюсь, там была история с коварным дядей, которого лишили магии…
— Ты ошибаешься, магии лишили тетю.
— На три сотни лет раньше.
— И не ту тетю, к тому же…
— Что? Я вообще не знаю, я по прошловедению не спец…
— А также по всему остальному, что требует работы мозговых клеток.
— Макс, заткнись, думать мешаешь.
— Слушай, а там отрубали кому-нибудь голову?
— Да, но не голову, а… стоп. Гиацинт, ты помянул трех сестер… дочери первого из Синих Магистров. Как их звали?
— Цветочные имена?
— Молодой человек, у всех родов такого уровня знатности такие имена, не веришь — обратись к своему собственному!
— Я… ой. Но какими цветками он мог назвать дочерей?
— Э-э, народ, может, синими, он же Синий Магистр… всё, молчу, Макс, убери «беретту»…
Вот так все и продвигалось, но артефакту, наверное, не хватало развлекухи. Это Кристо понял, когда увидел одиннадцатый вопрос.
«В каком произведении Достоевского фигурирует князь Мышкин?».
— Опять князь какой-то, — отметил он. — Это вроде как мышиный король? А то я видел фильм, так там…
— «Идиот», — процедил Ковальски. Судя по тому, как он смотрел на Кристо, имелось в виду не только название произведения.
Кристо надулся, но ненадолго. Очередной кристалл занял место. Дитя эмигрантов, Макс Ковальски гордо скрестил руки на груди, как бы говоря: «Ничего, поборемся!» Правда, следующий вопрос его заставил перекоситься: «Как назывался первый хит Бритни Спирз?»
— Кто такой этот Спирз? — подозрительно осведомилась Дара.
— Черт, — ответил Макс с таким выражением лица, что это можно было принять за серьезную версию. Правда, голос Ковальски был намеренно тихим. От громких реплик их команда отучилась уже в середине этого мучительного часа.
— Как они вообще могут задавать такие вопрос — это же из… более или менее современной музыки?
— Да он фонит на весь город, — хмуро отозвалась Дара. — И явно не в своем уме… ну, если можно сказать такое про артефакт. Подслушивает и крадет у всех понемногу, думаю. И мы не можем отсюда уйти. Иначе нам придется отвечать на вопросы сначала.
Гиацинт тихо вынул смартфон и предложил поискать что-нибудь
— А-а, ну, я могу поназывать сколько-то ее песен, но какая из них первая — не знаю, — побагровев, заявил Кристо. — Что? Это у меня подружка была в Кварлассе — она слушала!
Судя по лицам остальных — пронесло, поверили. И нечего им знать о его тайных увлечениях юности. Да.
После того, как они расправились с Бритни Спирз, дело пошло веселее. Артефакт был удивительно покладист. Он прямо-таки сиял от добродетели, подкидывая им несложные вопросики типа: «Как звали пажа пятого короля при Альтау?», или «Какие камни заложены в основу Семицветника?», или «Назовите денежную единицу США». Вопросы были настолько издевательски легкими, что хотелось поискать в них подвох. Но нет, ответы принимались, кристаллы занимали места… А напряжение ползло вверх, поскольку уже очевидно было, что напоследок клятый артефакт им готовит нечто совершенно феерическое.
«Как звали двух друзей-предателей Гамлета в трагедии У. Шекспира?»
Ну, дождались, подумал Кристо, глядя на издевательскую надпись.
Какое-то время в помещении царила тоскливая тишь, а он чувствовал удивительное родство с остальными. Как будто у них тоже нет ни единой мысли в голове.
Потом Ковальки очень тихо выругался по-русски. Шекспира он читал, когда еще позволял себе хоть что-то для пополнения общей эрудиции. В школьные годы, то есть. И сейчас весьма смутно представлял, в чем там была проблема с Гамлетом. Хотя нет, стоп, там была тень отца, череп Ёрика и нимфа Офелия, в смысле, откуда там нимфа, утопленница, конечно… Гамлет, вроде бы, терзался насчет смерти папаши — быть или не быть? Черт, оказывается, у него ко всем загвоздкам были еще и неверные друзья?
Лузер. Надо же, впечатление от прочтения живо до сих пор. Макс сжал виски руками и тряхнул головой, пытаясь нащупать хоть какую-то нить…
— Как же их звали, этих, мать их, предателей?!
Дара почесала щеку.
— Кто такой Гамлет? — спросила она нерешительно.
— Кто такой Шекспир? — отозвался бедный Кристо тоном пониже.
— Розенкранц и Гильденстерн, — выговорил нечто неудобоваримое виноватый голос Гиацинта.
Тишина в помещении стояла еще несколько секунд. Затем к Оплоту Одонара развернулось три лица. Три пары глаз уставились на юношу с одинаковым выражением.
Хотя выражение — слишком сильно сказано. Просто эти глаза были квадратными.
— Нам часто доставляли контрабандные книжки, — смущенно прошептал Гиацинт. — Про Гамлета… это моя любимая. После «Гарри Поттера».
Глаза Ковальски вернулись в орбиты последними. Первой отвлеклась от ненормально просвещенного Гиацинта Дара.
— Ответы приняты, — сказала она благоговейным шепотом. — Он работает.
Слабая искра пробежала от вставленных в пазы кристаллов по линиям, обрисовывавшим центр цветка. Тусклым светом озарились сами линии, так что видимость в пределах комнаты сразу выросла. Кристаллы вылетели из пазов, перестроились и образовали в воздухе что-то вроде разноцветной мозаики.