Немилосердная
Шрифт:
— Смерть вашего отца открыла мне одну истину — с нашим альфой необходимо что-то делать. И если для этого придется погубить другую стаю, значит, так тому и быть. В ту пору лишь двое волков в Англии могли убить лорда Вулси: деван и…
Алексия договорила за него:
— И Коналл Маккон, лорд Кингэйра. Выходит, вы не просто пытались сменить вожака стаи, это была самозащита.
Уголок рта Лайалла дернулся кверху.
— Это была месть. Никогда не забывайте, миледи, что я оборотень. На составление плана ушло почти четыре года. Признаю, это
— Вы любили моего отца, не так ли, профессор?
— Он был не слишком хорошим человеком.
Возникла пауза. Алексия листала маленький блокнот, края страниц которого стали потрепанными из-за бесконечного перечитывания.
Профессор Лайалл тихонько вздохнул.
— Вы знаете, сколько мне лет, миледи? — Алексия мотнула головой. — Достаточно много, чтобы соображать, что к чему. Если бессмертные влюбляются, из этого никогда не получается ничего хорошего. Смертные в конце концов так или иначе умирают, а мы снова остаемся одни. Почему, по-вашему, так важна стая? Или рой, раз уж на то пошло. Общество себе подобных не только обеспечивает безопасность, но и помогает остаться в здравом рассудке и избежать одиночества. Мы не доверяем одиночкам и отщепенцам не только в силу обычаев, такое отношение базируется на фактах.
В голове Алексии гудело от этих откровений, но она наконец смогла вычленить из них один вывод:
— Батюшки-светы! Флут. Он знал.
— Кое-что — да. В то время он был камердинером Сэнди.
— Это вы заставили его молчать?
Профессор Лайалл покачал головой.
— Ваш дворецкий никогда не был обязан подчиняться моим приказам.
Алексия снова посмотрела на блокнотик, погладила обложку и вернула его Лайаллу.
— Вы когда-нибудь разрешите мне прочесть все записи?
Бета сощурился и поморщился, будто мог вот-вот заплакать, а потом сглотнул, кивнул и убрал дневник в жилетный карман.
Алексия глубоко вздохнула.
— Итак, вернемся к нынешнему кризису. Полагаю, на этот раз ни один из вас не планирует убить королеву Викторию даже понарошку?
Ответом ей стало почти одновременное покачивание двух голов.
— Значит, вы хотите сказать, что я все время шла по ложному следу?
Оборотни переглянулись: ни одному не хотелось навлечь на себя ее гнев. Алексия вздохнула и извлекла из ридикюля кипу бумаг, которые передала ей мадам Лефу.
— Выходит, все это совершенно бесполезно? И никакой связи между прошлым и нынешним покушением нет? А то, что отравительница, которую вы, профессор, собирались использовать, умерла, будучи на службе ОМО, и возможно, стала призраком, который умудрился меня предупредить, — чистой воды совпадение?
— Судя по всему, так оно и есть, миледи.
— Я не люблю совпадений.
— Тут, миледи, я ничем не могу вам помочь.
Алексия вздохнула и встала, используя парасоль в качестве подпорки.
— Полагаю, ничего не поделаешь, придется вернуться к началу. Нужно отдать эти бумаги мадам Лефу, — от одной этой
— Весьма разумная идея, миледи.
— Вот только не надо этого, профессор, спасибо вам большое. Я все еще вне себя. Мне понятно, почему вы сделали то, что сделали, но я все равно злюсь, — и Алексия медленно двинулась к двери, готовясь карабкаться по лестнице и переходить по мостику между балконами туда, где ее ждала спальня в гардеробной.
Ни один из оборотней не попытался ей помочь. Определенно, она была не в том настроении, чтобы позволить с собой нянчиться. Когда Алексия проходила мимо Лайалла, тот коснулся ее руки. Это на мгновение превратило его в обычного человека. Раньше у леди Маккон никогда не было возможности увидеть его смертным. Он выглядел при этом почти так же, как всегда — разве что прибавилось морщинок в уголках глаз и вокруг рта, однако оставался все тем же бледным, смахивающим на лисицу человеком с рыжеватыми волосами, совершенно непримечательным.
— Вы намереваетесь рассказать Коналлу?
Алексия медленно обернулась и смерила его лишенным колебаний сердитым взглядом.
— Нет, я ему не скажу, прах вас побери.
А потом со всем возможным в ее положении достоинством захромала прочь из комнаты, похожая на перегруженный галеон под всеми парусами…
…Лишь для того, чтобы набрести в коридоре на Фелисити. Это было все равно что вляпаться на полном ходу в патоку: разговор, скорее всего, выйдет таким же липким; а личность сестры могла показаться привлекательной лишь каким-нибудь капустным слизням. Готовой к подобным встречам Алексия никогда себя не чувствовала, тем более что в этакий час ночи сестрице следовало видеть десятый сон. Словом, происходящее совершенно не лезло ни в какие ворота.
Фелисити могла похвастаться сонным взглядом и пышно декорированной ночной рубашкой, которая служила ей единственным одеянием. Излишек ткани она стиснула в кулаках, прижав артистично дрожавшие руки к груди. Буйные золотистые локоны каскадом ниспадали на одно плечо, дурацкий розовый чепец ненадежно сидел на макушке. Фон ночной рубашки с красновато-лиловыми цветами тоже был розовым, а фасон изобиловал рюшечками, оборочками, кружавчиками и внушительным воланом вокруг шеи. Алексия подумала, что Фелисити смахивает на большую розовую елку, которую нарядили к Рождеству.
— Сестрица, — проговорила эта елка, — в винном погребе кто-то ужасно расшумелся.
— Фелисити, возвращайся-ка ты в кровать. Это всего-навсего оборотни. Честное слово, можно подумать, ты никогда не слышала о чудовищах в подвалах.
Фелисити сморгнула. За спиной Алексии возник Чаннинг.
— Леди Маккон, могу я поговорить с вами наедине, пока вы не ушли отдыхать?
Глаза у Фелисити широко раскрылись, а дыхание перехватило. Алексия повернулась к гамме.
— Да, майор Чаннинг, если вы настаиваете.