Ненаследный князь
Шрифт:
Лихослав с удивлением уставился на свои руки, покрытые мелкой сахарной пылью. Поднес к носу, понюхал, лизнул.
— Все знают, что Серые земли — это не граница, это самая что ни на есть Хельмова задница, из которой нормальному человеку надобно бежать…
— Дайте сюда. — Евдокия вытащила платочек и принялась руку вытирать. — Вы долго там были?
— Десять лет. — Он смотрел, не делая попытки высвободиться. — Я вас смутил?
— Вашими откровениями? Отнюдь.
— Я ведь пробовал «хельмову радугу».
— Это я поняла.
— Там ее все пробуют. Поначалу — из любопытства, а потом… знаете, в сером мире становится тошно… когда каждый день одно и то же… равнина,
Руки были хорошими, крепкими.
И в мелких шрамах.
22
Багник, или болотник, — в славянской мифологии аналог водяного, обитающий в болотах, в трясине.
— Это меня криксы подрали. Напоролись как-то на гнездо. Они мелкие, юркие, рубить несподручно, а зубы-то… что иглы. Наш разъезд хорошенько потрепали, пока мы с огнем сладили… криксы, которые постарше, хитрые, налетят и крыльями норовят глечики перевернуть, чтоб огонь погас. А на Серых землях огонь развести тяжело.
Он пальцы все равно облизывал.
— Напугал? — Лихослав попытался улыбнуться, вот только улыбка получилась кривоватой, неискренней.
— Ничуть… почему там?
— Служил?
— Да.
Он ведь княжич, и старого рода, и мог бы выбрать место безопасное, тот же двор королевский…
— При дворе уланом быть дорого. — Лихослав вытряхнул последний орешек на ладонь и протянул Евдокии. — Да и… тошно, честно говоря. Не умею я тут служить так, чтобы с пользой для себя и рода. А за Серые земли платят хорошо. И не только из казны. Та же «хельмова радуга» на золотой вес идет… есть еще паулинка, которую местные пауки ткут, тонкая и крепкая. Или вот гнилушки… или…
— Ты же князь будущий.
— И что? Думаешь, если князь, то гнилушки собирать зазорно? Да за одну десяток злотней дают… они ж растут семьями, по десятка три-четыре… — Лихослав отвел взгляд. — В хороший месяц выходило до десяти тысяч злотней. А как-то я волчьего пастыря [23] встретил… он сидел под грозовой сосной, такой, знаешь, которую молнией надвое рассекло, а вокруг него собрались навьи волки. На Серых землях они здоровые, с теленка размером. Он им читал из книги, а волки слушали…
23
Волчий пастырь — владыка бурных гроз, он выезжает верхом на волке, имея в руках длинный бич, или шествует впереди многочисленной стаи волков и усмиряет их дубинкою. Он то показывается в виде старого деда, то сам превращается в волка. Он собирает вокруг себя волков, кормит их и каждому назначает его добычу: одному волку приказывает зарезать корову, другому — заесть овцу, свинью или жеребенка, третьему — растерзать человека. Кого назначит он в жертву волку, тот, несмотря на все предосторожности, уже не избегнет своей судьбы.
Взгляд Лихослава затуманился.
— А три дня спустя стая вышла к границе, там люди селятся, большей частью перекупщики. Ну или охотники… находятся безголовые, которые на Серые земли вдвоем-втроем ходят, а то и в одиночку. Но эти живут мало. Волки всех вырезали… и людей, и скот,
Евдокия не спрашивала, она просто сидела рядом и слушала.
Гладила разрисованную шрамами ладонь.
— Серые земли затягивают. — Лихослав притянул Евдокию к себе, посадил на колени и подбородком в макушку уперся. И, наверное, следовало запротестовать, в конце концов, пусть Евдокия и не шляхетного рода, но у нее тоже репутация имеется. Но здесь, на кованой лавочке, спрятанной в тени розовых кустов, о репутации не думалось.
А вот о Серых землях, тень которых жила в глазах Лихослава… и еще о нем самом… князь будущий, а собирал «хельмову радугу» и гнилушки, которые здесь, в Познаньске, стоят в десять раз дороже. Евдокия знает, как и то, что из гнилушек этих делают сердечные капли.
Не только их…
— Я вообще туда по дури сунулся, после истории одной… но поначалу казалось, что побуду год и назад… поставил себе цель — двадцать тысяч злотней заработать… на реконструкцию…
— Не хватило?
— Точно, не хватило. За первый год я заработал тридцать… а оказалось мало. Сколько бы ни отсылал, этого оказывалось мало.
— Управляющие твои воруют.
— Наверное, — легко согласился Лихослав. — Да и… есть отец. Он не привык себя ограничивать. Братья тоже… и сестры… их надо было в свет вывести… дом в городе… и старое поместье… это какая-то бездонная яма… такие есть на Серых землях. Мертвыми колодцами называют… там нет воды, ничего нет, одна чернота… как-то такой пытались засыпать. Две дюжины подвод с землей и камнями заглотил…
Он вздохнул и, поцеловав Евдокию в макушку, произнес с укоризной:
— Я тебя совсем заговорил.
— Нет. Просто… как-то неправильно это. Там ведь опасно.
— Опасно.
— Но ты…
— Говорю же, братья есть, если бы со мной что-нибудь приключилось, то титул получил бы Велеслав…
— Я не о том. — Евдокия мягко провела пальцами по щеке. Колючий. Щетина светлая, мягкая, а за ухом очередной шрам прячется.
И Лихослав, отвечая на незаданный вопрос, сказал:
— Двоедушник задел. Тот мой сослуживец, о котором я говорил… порой такое случается с теми, кто давно… он был хорошим парнем, и никто не заметил, когда попустился. Может, когда перестала чужая смерть пугать, а может, когда стал искать веселья, выходить не за добычей, а развлечения ради. Услышал однажды свирельку… бывает, что на рассвете будто бы на свирели играют, хорошо, с переливами… а потом смех… и если угадать, в какой стороне, то можно черноцветника собрать. Наши и слушали. А этого вдруг перекроило. Закричал. За саблю схватился… глаза кровью затянуло, и лицо… как у двоедушника. Я ближе всех стоял…
— Он тебя…
— Задел слегка, не страшно. Демоны с саблей не очень-то хорошо управляются. А колдовать человеческое тело непривычное. Мне повезло, что двоедушник молодым был, неосвоившимся…
Повезло.
И сколько раз за эти десять лет ему везло? День ото дня, год от года…
…на Серые земли на вечное поселение отправляют должников, разом долг списывая и выдавая на обустройство двадцать злотней.
…шлют каторжан из числа разбойников и душегубов, этих — в кандалах на рудники, где добывают каменный жемчуг…