Ненависть и ничего, кроме любви
Шрифт:
— Поздравляю с удачной поездкой, — шепчу в ответ.
— Спасибо, но, надеюсь, таких долгих выездов больше не потребуется.
Марк отстраняется и тянет меня к пассажирской стороне машины.
— Забирайся, пока нас не засыпало, — смеется он, распахивая дверь, а через несколько секунд и сам опускается на соседнее место.
Он выглядит прекрасно, совсем не похож на человека, который еще с утра переживал перелет, а затем еще пол дня добирался до дома на авто.
— У меня для тебя подарок, — говорит Марк и вводит меня в ступор.
Подарок? У него для меня подарок? А где была моя голова
— Постой, — говорю прежде, чем он успевает отдать мне длинную, узкую коробочку, которую он достал из внутреннего кармана пальто, — мне правда очень стыдно, но я совсем забыла про подарок, — признаюсь нехотя, и радуюсь, что в автомобиле при тусклом свете Марк, возможно, не разглядит, как горят мои щеки от стыда.
— Это вовсе неважно, — улыбается он и снова протягивает руку с коробочкой, зажатой в ладони.
— Нет, это неправильно, — настаиваю я, — правда, я совсем не представляю, что могу тебе подарить.
— Все, что могло бы иметь ценность, я уже получил, — говорит Марк и не дает мне возможности ответить, потому что одним резким движением снимает с коробочки крышку, а под ней на бархатной подушечке лежит тонкий, элегантный браслет.
Всей душой молюсь, чтобы это было хотя бы серебро, ведь купить что-то столь же ценное у меня нет абсолютно никакой возможности. Марк вынимает браслет, берет мою руку, прикладывает изделие и аккуратно застегивает. В тусклом освещении видно, как переливается нитка камней на моем запястье.
— С новым годом, — улыбается Марк, а я даже не знаю, что ответить?
Сказать, что не приму, наверное, глупо и обидит, а принять неудобно, ведь подарить в ответ мне нечего, да и не найдется у меня ничего достойного.
— Марк, это очень дорогой подарок, — осторожно говорю я, завороженно ведя пальцами по прохладному металлу, — мне нечем ответить.
— Я же сказал, что это не важно, — отмахивается он, — когда увидел браслет, сразу подумал о тебе. Такие изящные вещи подойдут не каждому.
— Я не знаю, что сказать…
— Тебе нравится?
— Да! Конечно! — спешно отвечаю я, — как такое может не нравится?
— Значит, я не ошибся, — самодовольно заявляет Марк, закрывает уже пустую коробку и небрежно отбрасывает ее на заднее сидение, — едем в ресторан или заказываем доставку на дом?
— На дом, — бес сомнения отвечаю я.
Кажется, я соскучилась даже сильнее, чем предполагала.
В квартире небольшой беспорядок, раскрытый чемодан еще не полностью разобранный, задвинут в угол спальни, часть одежды сложена на кресле. Доставку обещают выполнить через час, и мы не теряем это время даром. Вынуждена признать, что есть определенная прелесть в недолгой разлуке. Марк ведет себя немного несдержанно, но его поведение не отпугивает, а заводит, зажигает и охватывает жарким пламенем все тело. Его движения резче, где-то даже грубее, но они дарят новые, неизведанные острые ощущения. И даже крайняя точка наслаждения ощущается с новым привкусом.
Еду привозят как раз к тому моменту, когда мы выбираемся из душа. Короткий перекус — это все, на что хватает нашего с Марком терпения. Мы возвращаемся в
Глава 31
На утро я звоню папе и, применяя все свое дочернее обаяние отпрашиваюсь у него еще на одну ночь, но уже следующий день начинается с его звонка и фразы:
— Нет уж, Вера, будь добра иногда ночевать там, где живешь на постоянной основе.
И как бы я не возражала и не уговаривала, единственным ответом, который не раз повторил папа, был:
— Сегодня ты спишь дома, — но в конце после долгих уговоров, все же добавляет, — как только увижу твоего Марка лично и пойму, что ему можно доверять — тогда хоть жить туда переезжай.
— Я давно предлагал, — нравоучительным тоном резюмирует Марк наш с папой диалог, — кстати, а что ты думаешь на счет его идеи?
— Я думаю, что об этом пока рано говорить. Ты не понимаешь, что жить вместе совсем не то же самое, что часто видеться.
— Вера, тут половина квартиры занята твоими вещами, ночуешь пять дней из семи, ты уже и так практически тут живешь, — не унимается Марк.
— Давай поговорим об этом тогда, когда познакомишься с папой?
— Тогда давай сделаем это сегодня! — заявляет неугомонный.
— Нет, — безапелляционно отказываю я, — точно не сегодня.
Я еще не готова на сто процентов к такому событию. Это же нужно подготовить почву, накрыть какой-нибудь стол, ну и что обычно делают в таких ситуациях? Не приведешь же его просто в квартиру, не покажешь папе и не скажешь: «знакомься — это та самая Ира, у которой я ночую последние пару месяцев, а еще это тот мальчик со школы, который не давал мне спокойно жить» — вот папа обрадуется.
— Тебе не удастся избегать этого вечно, — растягивая слова, говорит Марк.
— Послушай, — подхожу в плотную и смахиваю невидимые пылинки с его футболки, — я обязательно устрою ваше знакомство, — преданно заглядываю в глаза, — обещаю, — целую в губы и разговор медленно, но верно отходит на второй план, пока и вовсе не забывается.
Дома папа не задает лишних вопросов, лишь довольно хмыкает, когда захожу в квартиру. Не знаю, в чем именно был столь твердый принцип моего возвращения, ведь уже на следующую ночь я вновь отпрашиваюсь к Марку, и папа, вот невидаль, отпускает. Наверное, ему иногда хочется проявить родительскую состоятельность и твердость.
Следующие два дня я снова провожу в квартире Марка, осознанно подмечая все плюсы и минусы совместного проживания. Из плюсов — он всегда будет рядом, но из минусов, в принципе, то же самое. Как повлияет на наши отношение постоянное созерцание друг друга? Не начнем ли мы ссориться по пустякам? Единственный чужой мужчина, с которым мне доводилось жить в одной квартире — мамин Толик, и воспоминания об этом времени у меня имеют исключительно негативный окрас. Признаю, что Марк, конечно, во всем другой, но не разрушим ли мы то невесомое прекрасное чувство, которое испытываем после недолгой разлуки при встрече? Это же как дать волю и разрешить себе съесть сотню пачек любимых конфет — на какое-то время затянет, но потом их вкус надоест.