Ненавистный брак
Шрифт:
– Я – самый подлый и презренный из людей! – простонал Карелин. – Я сам отдал ребенка в руки вора и нищенки. А ведь это, в самом деле, был мой сын… Мой наследник! Сын невинной, чистой женщины, верной жены, которую я обидел с самого начала. Лиза! Лиза!
– Все верно, князь, – жестко ответил доктор, – сын самой лучшей женщины на земле…
Счастье и пьянящая гордость разом всколыхнулись в душе князя, но жестокая, ледяная лапа боли и терзаний тут же придушила радость:
– Я мог убить собственного сына, – потерянно пробормотал Александр. – А как я обидел Лизу! Она никогда не простит меня! Я проклял ее,
Карелин выскочил из комнаты, крича, чтобы ему подали лошадь. Лев Ильич попытался образумить князя, сказав, что в Киев сподручней ехать в экипаже. Ошеломленная Катя торопливо бежала к сыну.
– Матушка! – воскликнул Карелин и взволнованно обнял Катю, забыв, что обещал не называть ее матерью при всех. – Я хочу взять тебя с собой. Ты – единственная, кто сможет все объяснить Лизе… Тебя она поймет! – И, видя удивленный взгляд старушки, добавил: – Я все объясню по дороге… Мы поедем в самом лучшем экипаже… Николашка, Владимир… Сашко… шевелитесь живее! Она невиновна, матушка… Как ты думаешь, Лиза простит меня?
– Может, и не простит, сынок, но мы поедем просить прощения, – сказала Катя, поняв все с полуслова.
Когда все уже было готово к отъезду, в имение прибыл хорунжий с казаками и привез депешу от царя. Пока Александр распечатывал конверт, Лев Ильич и Катя, молча, смотрели друг на друга. Гвардейцы топтались во дворе, ожидая командира. Удивление на лице князя сменилось холодным, надменным спокойствием, а в глазах сверкнула ярость. Он повернулся к хорунжему, вытянувшемуся перед ним во фрунт.
– Вы, должно быть, счастливы быть моим конвоиром, – с горькой улыбкой обратился к казаку Карелин и, повернувшись к живо подбежавшему доктору уже спокойно добавил: – Я должен незамедлительно предстать перед царем.
– Оно так, Ваше благородие, – ответил хорунжий, – по высочайшему повелению государя я должен сопроводить Вас в Киев.
– Матушка, – князь повернулся к побледневшей Кате, – мы вместе поедем в Киев, к Лизе. Нет лучшего адвоката и посредника между нашими сердцами, чем ты. Полагаю, этот приказ государя неспроста. Как пить дать это дело вражеских рук... без графа Кумазина с женой тут не обошлось, да и без Лаврецкого с Дмитрием, пожалуй, тоже. Они явно что-то замыслили. Я поеду верхом вместе с конвоем, а ты поедешь в экипаже вместе со Львом Ильичом. За старшего в усадьбе останется Владимир, а Николай будет править лошадьми... Не будем терять время, прошу тебя.
Карелин быстро вышел, и Катя с доктором остались одни. Лев Ильич поднял голову и застыл в изумлении, увидев спускающуюся по лестнице и оглядывающуюся по сторонам Наташу.
– Где князь? – властно и надменно спросила она, наконец.
– Она приехала с Александром, доктор, – пояснила Катя, взглянув на оторопевшего Льва Ильича. – Снова обвела его вокруг пальца.
– Что ты сказала, старая гадюка? – злобно прошипела Наташа.
– Выбирайте выражения, коллега! – вспылил Лев Ильич.
– Я назвала ее старой гадюкой, и это еще слабо сказано, она заслуживает большего. Вы с ней – мои злейшие враги, но скоро я вышвырну отсюда вас обоих. Очень скоро вам придется уехать, доктор, а что касается этой наглой, строптивой прислуги...
– Обстоятельства вынуждают нас подчиниться, сударыня, – насмешливо ответил Лев Ильич, не дослушав Наташу. – Мы с Катей
Наташа сперва удивилась, а потом встревожилась, увидев, как уходят прочь ее враги, и поняв, что они ей не солгали. Она спешно кликнула Нюшку и разузнала у нее, что на конюшне осталась только маленькая двуколка, а чтобы раздобыть денег, придется ломать замки ящика, где они хранились.
– Что за дело привело Катю и докторишку в Киев? – спросила она у Нюшки.
– Я слышала, как они говорили, что едут в дом князей Оболенских, барыню искать. А еще они сказали, что это ты во всем виновата, и что барин может убить тебя, если встретит в Киеве. Лучше не езди туда!
– А тебе-то что за дело, дура? – накинулась на служанку Наташа. Она чуть ли не бегом выскочила из дома, готовая броситься в погоню за князем, и не дать ему сбежать.
***
АлександрII встретил Лизу, Дмитрия и чету Кумазиных в аудиенц-зале. Государю Императору было чуть больше тридцати двух лет. Это был высокий, статный шатен с подобающей ему царственной осанкой. Широкий открытый лоб выдавал в нем мыслителя. Взгляд ясных голубых глаз был спокоен и проницателен, а лицо выражало неподдельный интерес и сочувствие к медленно идущей к нему молодой просительнице. Неброский серый наряд Лизы лишь подчеркивал нежную хрупкость ее красоты. Она выглядела такой молодой, красивой и несчастной!
– Вы можете присесть, княгиня, – любезно предложил государь, – боюсь, Вам немного нездоровится.
– Благодарю Вас, Ваше Величество, но в этом нет необходимости, – со скорбным спокойствием ответила Лиза. – С Вашего позволения мне бы хотелось услышать Ваше высочайшее решение, ибо от него зависит моя жизнь или смерть.
– Вы так сильно ненавидите мужа, что умрете, если Вас заставят жить вместе с ним?
– Я хотела бы остаться с сыном и присматривать за ним. Я не переживу, если у меня снова отнимут его.
– Ваши друзья и родственники утверждают, что у князя не было никаких причин учинять столь чудовищный произвол...
– Князь считал меня виновной, Ваше Величество, но я думаю, что даже самая ужасная вина не давала ему права на подобный поступок...
Неожиданно чьи-то руки отдернули гобелен, прикрывавший маленькую боковую дверцу аудиенц-зала, и в проеме двери под конвоем двух императорских гвардейцев показался Александр Карелин в ослепительном придворном наряде. На его груди теснились сверкающие на свету награды, но лицо было мрачным. Царь повернулся к вошедшему.
– Подойдите, князь, – велел он. – Вы узнаете жену, ее друзей и родственников? Они утверждают, что были свидетелями вашего преступления...
– К несчастью, именно так, Ваше Величество, – сознался Карелин.
– Значит, Вы не отрицаете своей вины, князь, и Ваша жена сказала правду?
– Я считаю, что Елизавета Ивановна не способна на ложь.
– Выходит, Вы признаете, что она ни в чем не виновата?
– Совершенно верно, Ваше Величество, Елизавета Ивановна не виновата, – уныло молвил Карелин. Среди присутствующих поднялся легкий ропот, но князь продолжал говорить. – Хочу признать перед Вами, Ваше Величество, и перед всеми остальными, что ошибался, и моя жена невиновна.