Необратимость
Шрифт:
Я смеюсь, и наши слова обрываются, пока мы потягиваем чай и погружаемся в тишину, которая больше похожа на дружеские объятия, чем на пропасть. А когда утро сменяется днем, Эллисон ставит наши кружки в раковину и смотрит на меня с другой стороны острова.
Появляется намек на улыбку.
Она наклоняется к умной колонке и говорит:
– Алекса, включи «The Scientist» группы Coldplay.
На один резкий удар сердца у меня перехватывает дыхание, грудь сжимается. Я закрываю глаза, погружаясь в давние, мрачные воспоминания. Но когда звучат первые ноты, и моя подруга
В глазах Эллисон блестят слезы.
– Потанцуешь со мной?
Я встаю, и пространство между нами сокращается в молчаливом, понимающем притяжении. Когда она шагает в мои объятия, я переношусь в тот момент, когда нам было по шестнадцать.
Гостиная превращается в декорацию тематического парка.
Целую жизнь назад.
Невинность и жизнь.
Люди подпевают нам, танцуют, смеются под палящим солнцем, а мы цепляемся друг за друга, раскачиваемся и создаем музыку, которая проникает глубже, чем любая нота или мелодия.
Гостиная гудит в мягком ритме нашего заливистого смеха, отдаваясь эхом той же легкости, которая наполняла те беззаботные дни. Наша любимая песня витает в воздухе, словно нить, связывающая нас с тем моментом - тогда и сейчас, - напоминая мне, что даже самая тяжелая борьба может привести к чему-то прекрасному.
Не все стены нерушимы.
Не все стены вечны.
Некоторым просто нужно немного времени, чтобы стать менее прочными, и немного надежды, чтобы их разрушить.
ГЛАВА 53
Я нюхаю кофе.
– О, Боже. Я чувствую себя такой оторванной от реальности.
Мама смеется рядом со мной и качает головой, слушая рассказы Куини о стрип-клубе.
– Вот почему у тебя есть я, ангелочек. Я всегда поделюсь свежими новостями, независимо от того, работаешь ты у меня или нет.
– Куини откидывается на спинку садового кресла во внутреннем дворике и отхлебывает полуденную мимозу.
– Но я не могу сказать, что мы не скучаем по тебе. Лен хандрит уже несколько недель.
– Я скучаю по Лену, - размышляю я.
– Я по всем скучаю.
– Не нужно избегать нас. Мы всего в часе езды от твоего нового дома.
Моя мама вытаскивает помидоры из своего сэндвича15, как что-то уродливое.
– Эверли, может, ты устроишь вечеринку по случаю новоселья, когда устроишься. Только скажи, и я приеду. Ты же знаешь, у меня есть несколько растений, которым нужен новый дом.
Я знаю, она прислала мне панорамную фотографию своей гостиной, которая одновременно служит оранжереей. Затем я морщу нос при мысли о вечеринке по случаю новоселья.
В голове мелькает список гостей: я, Айзек,
– Я привезу змеиное растение, нефрит и обязательно монстеру, - продолжает мама.
– Это очень украсит ваше пространство.
– Я ценю это, но мы все еще находимся на стадии ремонта.
Как раз то, что мне нужно, - растения, которые, возможно, переживут апокалипсис, в то время как я все еще пытаюсь вспомнить, принимала ли я душ сегодня. Я помешиваю свой кофе со льдом пластиковой соломинкой и слушаю, как позвякивают кубики льда.
– Мы еще даже не выбрали цвет краски.
– Вам нужна мебель? Декор, настенная живопись, кухонная утварь?
– Думаю, мы уже со всем определились.
– А что нравится Айзеку?
Я воздерживаюсь от того, чтобы сказать «моя вагина».
– Мы оба придерживаемся минимализма. Чем меньше, тем лучше.
Куини одобрительно хмыкает.
– Как тебе повезло. Мой второй муж был скопидомом.
– Андре, верно?
– спрашивает мама, ее глаза вспыхивают от старых воспоминаний.
– У него была памятная реликвия в виде пакета с кетчупом.
– Он не мог выбросить ни одной упаковки с 1987 по 2003 год.
– Рассмеявшись, Куини допивает мимозу.
– Но все равно на голову выше Даррелла и его манекена для эмоциональной поддержки.
Они обе хохочут, выкрикивая в унисон:
– Маргарет!
Пока эти две женщины предаются воспоминаниям, я проверяю время на своем телефоне. Айзек высадил меня у кафе час назад, а сам уехал по делам в город.
По делам.
Это слово звучит слишком обыденно. В реальности он, наверное, прочесывает «7-Eleven» и смотрит на продавца таким взглядом, который заставляет людей признаваться в преступлениях, которых они не совершали.
Я откусываю круассан, наблюдая за пешеходами, проходящими мимо кафе в Сан-Франциско, пока солнце льется вниз, словно золотой прожектор. Улыбка появляется на моих губах, и я закрываю глаза, наслаждаясь теплом. Было время, когда я скучала по солнцу больше всего на свете. Потом наступило время, когда я возненавидела его - из-за этого сияния все казалось слишком ярким, слишком идеальным, как счастье, которое невозможно удержать.
Теперь я позволяю ему омывать меня без всяких ожиданий, принимаю все, что оно предлагает. Мир продолжает двигаться, и я научилась двигаться вместе с ним, даже когда свет меркнет.
– Чем ты сейчас занимаешься, милая?
– спрашивает меня Куини, промокая губы салфеткой и оставляя на ней рубиновый поцелуй.
Затянув хвост, я выпрямляюсь в кресле и улыбаюсь.
– Я устроилась на неполный рабочий день в местный заповедник дикой природы.
– Пауки?
– удивляется мама, настороженно глядя на меня.
– Один. Гигантский волосатый тарантул, намного больше Фестуса.
– Я улыбаюсь, когда она морщится, затем опускаю взгляд на стол.
– А еще… я только что записалась на курс криминалистики в местном колледже.