Необыкновенные приключения юных кубанцев
Шрифт:
Она занялась пальцем, а ему представился случай хорошенько её разглядеть. В прошлый раз довольно неприятно щемило и дёргало в пальце, и он лишь смотрел на её работу. Да и сидела так, что виден был разве что затылок. Тогда он отметил, что волосы у неё скорее каштановые, чем рыжие (как показалось в балке); заплетены в две косички, сложенные пополам и связанные вплетёнными в них голубыми лентами. Они смешно торчали в стороны, напоминая уши её задиристой Машки.
Теперь палец уже не болел, Марта сидела напротив и почти не поднимала глаз — рассматривай, сколько хочешь. Вообще-то на девчоночьи лица он пока что не засматривался: и неприлично, и не
— Делай, чтоб держалось покрепче, а то мне добираться вброд по куширям, может соскочить. Ты пока посидишь здесь в холодке; я, когда вычерпаю воду и подгоню лодку к берегу, позову. Это самое… достань, что ты там для меня прихватила.
Когда Андрей ушёл, она сняла кофту, постелила и легла навзничъ, заложив под голову сцепленные в пальцах ладошки. Жарко и душно. Солнце в зените, и даже небо кажется раскалённым. Ни малейшего ветерка, но, странное дело! Некоторые листья непрерывно трепещут, словно жара донимает и их. По нраву она разве что невидимым кузнечикам — они звонко стрекочут совсем рядом. Этот стрекот вплетается в неумолчный гам, образуемый многоголосьем обитателей лимана.
Вот всю эту какофонию перекрыл отдалённый глухой гул, от которого, кажется, вздрогнула земля… Близко, совсем уже рядом линия фронта. Об этом с тревогой говорили утром мама с дедушкой. О предстоящей неминуемой оккупации, о трудностях и тяжёлых испытаниях, чреватых непредсказуемыми опасностями…
Но сейчас думать об этом не хотелось. Гораздо более важным казалось другое — удастся ли отыскать лётчика? Как он там? И жив ли вообще? Она не взяла бы на себя смелость утверждать это с уверенностью. А вот Андрей и мысли не допускает, что может быть иначе; хотелось бы, чтоб так и было!
Как неожиданно и смешно всё получилось! — вернулась она мысленно на час с небольшим назад. Пришла за Машкой, присела в кустах переждать, пока пройдёт этот, похожий на беспризорника, абориген (именно так обозвала она Андрея про себя). А когда случилась с ним эта неприятность, подумала: «Сказано — деревня: взрослый, а ходит без трусов!» Но он напрасно о ней плохо подумал: она не подглядывала исподтишка, а оба раза отводила от него, голого, взгляд. Ей его нагота и подавно «не больно интересна».
Ужасно испугалась за Машку, когда он вздумал на ней покататься. Мама говорила: коза котная, её нужно оберегать, иначе козлёнок может родиться мёртвым. Потому изо всей силы и толканула. Могла б и поцарапать, если б попытался оседлать ещё раз!..
Затем горящий самолёт и парашютист заставили всё забыть. А когда он сказал, что собирается поспешать на выручку, неприязнь уже прошла. Представилось, как этот несчастный, наверняка израненный, барахтается в болоте… и в это время истекает кровью, которую, может, даже нечем остановить, перевязать раны. Она знает по госпиталю, куда брала её с собой мама: кого вовремя перевязали
Рассуждения прервал громкий свист. Схватилась, осмотрелась — не чужой ли кто? С берега Андрей помахал ей рукой.
В свободной от камыша бухточке, прижатая бортом к берегу, ждала большущая, как показалось Марте, трёхскамеечная лодка. Смолёные бока её блестели и были густо оклеены зелёными бляшками ряски. Налипла она и на штаны Андрея, из которых он успел отжать воду. Приняв от неё сумку, другую руку подал ей.
— Не боись, она устойчивая! И захочешь, так не опрокинешь, — успокоил, когда, став на борт и слегка накренив посудину, Марта боязливо ойкнула, — Проходи на нос, садись вон на ту скамейку. И возьми весло, будешь им отпихиваться на поворотах, — объяснил обязанности. Выдернув шест, прижимавший лодку к берегу, оттолкнулся и повёл её узким проходом.
Водная дорожка плутала среди дремотно шелестящих высоких камышовых стенок, хранивших сумрак несмотря на полдень. На ребят тут же накинулась стая тощих, злых комаров.
— Это везде по лиману такие дорожки? — поинтересовалась пассажирка, истово отмахиваясь от нахальных насекомых.
— Нет, конешно. Этой мы специально не даём зарасти — ходим по ней на рыбалку. — Он на комаров почти не реагировал.
— А разве тут и рыба водится?
— Еще как водится! Кишмя кишит. Камыш — он ведь не сплошь. Да вон уже и плёс виднеется.
Выбрались на плёс, подняв на крыло стаи пернатых обитателей. Из оставшихся одни, по мере к ним приближения, исчезали под воду, другие, помогая крыльями, разбегались по ближайшим зарослям. Кроме прибрежных, широким сплошняком тянувшихся к югу на сколько видит глаз, камышовые заросли разбросаны в виде разновеликих островков по всей обширной, на сотни метров, водной глади столь часто, что сразу и не понять, чего тут больше — открытой воды или освоенной растительностью.
— Дай-ка теперь весло мне, — сев на заднюю лавочку и отложив шест, попросил Андрей.
Изготовленное из деревянной лопаты, какими ворошат на току зерно, весло заметно ускорило ход громоздкой посудины. Несмотря на солидную массу (чтоб не рассыхалась, держали в полузатопленном состоянии), она шла резво и уверенно, в чём чувствовалось мастерство кормчего; сзади тянулся расходящийся в стороны след. Но и давалось это кормчему непросто: пот с него катился градом. Ветерок, здесь более ощутимый, нежели на берегу, не был в состоянии обсушивать взмокшего на первой же сотне метров Андрея. И он уже несколько раз зачерпывал ковшиком воду и выплёскивал себе на голову.
Марта, впервые в жизни оказавшаяся в столь «опасной» ситуации, поначалу вздрагивала при каждом качке и судорожно хваталась за борта, а казавшаяся ей бездонной пучина страшила и держала в постояннм напряжении.
— Какая тёмная под нами вода! Аж смотреть страшно… — призналась она.
— Тут, наверное, очень глубоко?
— Нет. Редко где два метра. Знал бы, что ты такая трусишка, то и не взял бы, — пошутил он.
— Не такая уж я и трусишка, как ты думаешь!
Чтобы, видимо, доказать это, она встала в полный рост (держась, однако, за верёвку, привязанную к скобе в носу лодки), с минуту осматривала окрестности и, покачав головой, села.