Неоновые Боги
Шрифт:
Я делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к последней стойке.
— Это нижнее белье.
Проходит еще час, прежде чем я пробираюсь между стеллажами и нахожу Аида, разбившего лагерь в углу склада, который, похоже, предназначен исключительно для этой цели. Там есть несколько стульев, телевизор, который в настоящее время отключен, и стопка книг на кофейном столике. Я мельком вижу ту, что в руках Аида, когда он закрывает ее и бросает поверх стопки.
— Я не думала, что ты настоящий фанат криминала.
— Не фанат. — Он встает на ноги. — Ты выглядишь комфортно.
— Я
взгляд на свои леггинсы и свитер на флисовой подкладке. Джульетта также дала мне невероятно теплое пальто, чтобы бороться с температурой снаружи.
— Ты обещал показать мне окрестности.
— Так и есть. — Он берет пальто из моих рук, осматривая его, как будто пытаясь определить его
способность согревать меня. Мне следовало бы рассердиться на его чрезмерную заботу, но все, что я чувствую, — это странное тепло в груди. Чувство разгорается сильнее, когда он накидывает пальто мне на плечи и смотрит на меня сверху вниз. Он гладит лацканы, и мне почти кажется, что он прикасается ко мне, а не к ткани.
— Ты хорошо выглядишь, Персефона.
Я облизываю губы. — Спасибо.
Он оглядывается через мое плечо, когда Джульетта приближается, но не отступает, не опускает руки.
— Харон заедет за заказом позже сегодня.
— Конечно. Развлекайтесь, вы двое. потом она ушла, сдвинув несколько стеллажей вглубь
склада.
Я смотрю ей вслед, не в силах удержаться, чтобы не нахмуриться.
— Я не заплатила.
— Персефона. — Он ждет, когда я посмотрю на него. — У тебя нет денег. — Стыд обжигает мою
кожу.
— Но…
— Я позаботился об этом.
— Я не могу позволить тебе поступить так.
— Ты не позволяешь мне ничего делать.
Аид берет меня за руку и тянет к входной двери. Я почти не замечаю, как небрежно он прикасается ко мне сейчас. Это кажется таким естественным, как будто мы занимаемся этим гораздо дольше, чем несколько дней.
Аид не отпускает мою руку, когда мы выходим на улицу. Он просто поворачивается и направляется в ту сторону, откуда мы пришли. Сапоги или нет, у меня болят ноги, и усталость волной накатывает на кожу. Я игнорирую оба чувства. Когда у меня будет еще один шанс увидеть нижний город, не говоря уже о том, чтобы идти впереди Аида? Это слишком прекрасная возможность, чтобы упустить ее только потому, что мое тело еще не на сто процентов здорово.
И, может быть, я тоже просто хочу провести еще немного времени с Аидом.
На полпути к дому он сворачивает направо и ведет меня к дверному проему с массой весело нарисованных цветов на ней. Как и некоторые другие предприятия, которые я видела на нашей прогулке, у него белые колонны по обе стороны от входа. Я не смога рассмотреть поближе остальные, но на них изображена группа женщин у водопада, окруженных цветами.
— Почему у некоторых компаний есть колонки, а у других нет?
— Это знак того, что это место было здесь с момента основания города.
Ощущение истории поражает
— Они такие подробные. Все это сделал один художник. Или, по крайней мере, так гласит
история. У меня есть команда, единственная задача которой — обслуживать и ремонтировать их по мере необходимости.
Конечно, он знал. Конечно, он увидел бы в этом знак истории, а не что-то, что нужно стереть и стереть в пользу нового и блестящего.
— Они прекрасны. Я хочу увидеть их всех.
У него странное выражение лица.
— Я не знаю, сможем ли мы добраться до всех них до весны. Но мы можем попытаться.
Странное теплое чувство расцветает в моей груди.
— Спасибо тебе, Аид.
— Давай зайдем и уберемся с холода. — Он наклоняется мимо меня, чтобы открыть дверь.
Я не знаю, что я ожидаю найти внутри, но это небольшой цветочный магазин, с горшками, расположенными в симпатичных жестяных ведерках вокруг прилавков. Белый мужчина с бритой головой и действительно впечатляющими черными усами видит нас и отрывается от стены, на которую он только что опирался. — Аид!
— Мэтью, — кивает Аид. — Теплица открыта?
— Для тебя? Всегда. — Он лезет под прилавок и бросает нам связку ключей. Если бы я не
присматривался внимательно, я могла бы принять его рвение за страх, но это рвение. Он рад, что Аид здесь, и едва скрывает это.
Аид снова кивает.
— Спасибо. — Не говоря больше ни слова, он тянет меня через комнату к маленькой двери,
спрятанной в дальнем углу. Она ведет в узкий коридор и вверх по крутой лестнице к другой двери. Я поднимаюсь в тишине, стараясь не морщиться, когда каждый шаг вызывает тупую боль, эхом отдающуюся в моих ногах.
Зрелище, которое встречает нас за этой последней дверью, делает дискомфорт более чем стоящим. Я прижимаю руку ко рту и пристально смотрю.
— О, Аид. Это прекрасно. — Теплица покрывает, как я ожидаю, всю крышу здания, в которой ряд
за рядом растут цветы всех видов и цветов. Там висят горшки с виноградными лозами и ниспадающими вниз розовыми и белыми цветами. Розы, лилии и цветы, для которых у меня нет названия, аккуратно выстроились под искусно скрытыми линиями воды. Воздух теплый и слегка влажный, и он согревает меня насквозь.
Он отступает и смотрит, как я иду по проходу. Я останавливаюсь перед гроздью гигантских фиолетовых шарообразных цветов. Боги, они такие красивые. Я ловлю себя на том, что говорю, сам того не желая.
— Когда я была маленькой девочкой, еще до того, как моя мать стала Деметрой, мы жили на
периферии, которая окружает Олимп. Там было поле полевых цветов, на котором мы с сестрами играли. — Я подхожу к массе белых роз и наклоняюсь, чтобы вдохнуть, наслаждаясь их ароматом.
— Мы притворялись феями, пока не выросли из таких игр. Это место напоминает мне об этом.
–