Неорационализм

Воин Александр Миронович

Подобных взглядов придерживаются и всевозможные технократические концепции, в основе которых мысль, что все человеческие беды и проблемы можно разрешить одним лишь научно-техническим прогрессом (ажник до выращива­ния правильных людей в колбе с помощью генной инженерииной ге­нетики)).

Для того, чтобы оценить влияние материальной среды на реальную этику, переведем марксистское «бытие опреде­ляет сознание» на язык нашей модели. «Определяет Ссознание» это зна­чит, что материальная сторона бытия влияет на наше отно­шение к этическим постулатам. Действительно влияет, вопрос лишь как. Хорошо известно, что немало краж и прочих преступлений совершалось и совершается от нужды. Нужда толкает некоторых женщин на проституцию и т. п. Нужда также порождает с одной стороны озлобленность и жесто­кость. Но с другой стороны та же нужда учит людей лучше ценить взаимную поддержку, дружбу, честность и придает значимость и содержание этим чувствам. С другой же сто­роны, богатство и изобилие могут способствовать (и часто способствуют)

пресыщению, равнодушию, жестокости. Неко­торых людей избыток свободного времени, который может дать изобилие, приводит к скуке, к погоне за наслаждения­ми, и, как следствие, к разврату и жестокости. Другим изо­билие свободного времени дает возможность саморазвития, в том числе углубления и утончения чувств. Т. е. мы видим, что на реальные процессы принятия и изменения морали, материальное бытие безусловно влияет, хотя и не однознач­но и иногда противоположно для разных людей.

Что касается оптимальной этики, то влияние со стороны материальной среды также существует, но не в такой сте­пени, как на реальную и не в такой, как предполагает марк­сизм. Рассмотрим его последовательно,, начиная с как влияетния уровеняь материальных благ в обществе на разные аспекты оптимальной морали.

Во-первых, как влияет материальный уровень на отноше­ние общества к разности материального положения различ­ных слоев его, т. е. на экономическую мораль? Для ответа на этот вопрос рассмотрим, как связана разность матери­ального положения с различными параметрами функции ка­чества жизни. С одной стороны эта разность безусловно способствует ощущению ущемленного достоинства у части общества, ощущениям зависти, отчуждения, ну и всему тому, что так хорошо описано Марксом, что мне и добавить нече­го. С другой стороны, полное экономическое равенство не может быть достигнуто даже по Марксу вплоть до победы коммунизма. На всех же прочих этапах, включая социа­лизм, экономическое неравенство необходимо, полезно об­ществу в целом. Оно стимулирует производительность труда, инициативу и прогресс, без чего невозможно эффективное производство материальных благ и их рост, а значит и удов­летворение физических потребностей членов общества. В результате мы приходим к выводу, что существует некая оптимальная мера разности материальных уровней людей в обществе. Превышение ее дает моральное право ущемленным бороться за сокращение разрыва, но требование материаль­ного равенства является аморальным: его выполнение при­вело бы к снижению жизненного уровня всего общества.

Общий уровень материальных благосостояния общества безусловно влияет на эту оптимальную меру, так как в полном соответствии с Марксом он связан (обратной связью) со способом произ­водства, который диктует в определенной степени характер распределения. Однако эта зависимость существенна именно при низком общем материальном уровне. Поэтому с точки зрения Маркса экономически были оправданы для своего времени и капитализм и феодализм и даже рабовладение. И как Маркс ни ненавидел капиталистическую эксплуата­ацию, тем более ту жестокую, которая была свойственна его времени, он и ее считал оправданной, а капиталистический этап развития необходимым до тех пор, пока не будут раз­виты достаточно производительные силы, чтобы можно было строить социализм. Однако после того, как упомянутые силы соответствующим образом развиты, вовсе необязателен пе­реход к социализму, а изменение меры эксплуатации и раз­ности материального положения может быть, достигнуто и при капитализме, что и произошло в странах Запада. В то время, как победивший социализм привел к разнице мате­риальных положений соизмеримой с современной капиталис­тической, но к среднему материальному уровню существенно более низкому.

С ростом благосостояния в целом влияние материального уровня на оптимальную экономическую этику не только ос­лабевает, но при достижении некого уровня практически пре­кращается. Это объясняется тем, что существует минимально необходимая разница для стимулирования дальнейшего раз­вития производства и роста материальных благ. Сегодня мы находимся в зоне этой разницы и есть немало случаев, ког­да, перейдя ее, мы вынуждены вернуться назад.

Заметим, что материальная разница, а также разница общественных положений и тому подобное нужны не только для стимулирования производства. Они являются той разни­цей потенциалов, которая порождает и обеспечивает игру жизни, ее увлекательность, вкус.

Влияние материального уровня общества на постулаты «Не убий» и «Не укради» в оптимальной морали мне пред­ставляется существенным только" в случае острой нехватки жизненно необходимых материальных благ, прежде всего пищи. Тогда значение «Не укради» возрастает, поскольку кража представляет угрозу самому существованию тех, у кого украли. Значение «Не убий» падает из-за высокой ес­тественной смертности, связанной с очень низким материаль­ным, уровнем и это можно наблюдать у примитивных племен и народов. Для всех прочих уровней материального бла­гополучия, влияние его изменения на указанные постулаты мне кажется несущественным. Кстати, никогда и ни при каком материальном уровне не возникнет; ситуации исчезно­вения постулата «Не укради» из оптимальной морали, по­скольку всегда будут вещи, которых на всех не хватает.

Рассмотрим теперь влияние материального уровня на по­ловую мораль. Распространена точка зрения, что ограничения в этой области оправданы только суровой нуждой, при ко­торой невозможно, скажем, растить детей вне семьи.

Нельзя

отрицать корреляции между принимаемой поло­вой моралью и материальным уровнем общества в истории человечества. Скажем, полигамные формы семьи — матриар­хат и патриархат — существовали и существуют обычно, при очень низких материальных уровнях общества. С другой стороны, мак­симальное освобождение от ограничений в половой морали происходило и происходит, как правило, в более или менее богатых обществах. Заметим, однако, что полное разрушение семьи не реализовывалось никогда и ни в каком обществе, за исключением непродолжительных экспериментов с не­большими группами людей. Даже израйльские кибуцы, в части из кото­рых освободили родителей от заботы о своих детях, на упразднение семьи все же не пошли. Не упразднили ее, как уже было сказано, ни советский социализм, ни даже сексу­альная революция, хоть последняя здорово повредила и рас­шатала ее (однако до полного устранения еще в высшей степени далеко, тем более, что сегодня на Западе, в част­ности в Америке, намечается определенное встречное дви­жение, вызванное пресыщением сексом и насилием).

Следует отметить еще одну сторону связи между реаль­ной половой моралью и материальным уровнем общества, так сказать, обратную связь. Если развал половой морали (полное или почти полное освобождение от ее запретов) про­исходил, как правило при достижении обществом высокого материального уровня, то свершившись он начинал разва­ливать общество в целом, включая все моральные устои и приводя в конечном счете к его упадку, включая материаль­ный. Эта тенденция никогда не реализовывалась в чистом виде, поскольку с одной стороны разрушение половой морали никогда и ни в каком обществе не было полным, а с другой в реальных исторических случаях развала и упадка всегда наличествовало несколько параллельно действующих факто­ров. И все же эта связь кажется мне достаточно очевидной, чтобы можно было говорить о ней, не прибегая к подробно­му историческому анализу, указав лишь в качестве наиболее иллюстративного примера, на конец римской империи.

Что касается оптимальной половой морали, то зависи­мость ее от материального уровня также существует, но не совсем совпадает с наблюдаемой корреляционной и главное не соответствует представлению о том, что материальный уровень (вместе со строем) вполне определяют ее. Причина этого, как уже было сказано, в том, что оптимальная поло­вая мораль базируется также и на внутренней природе че­ловека и на неизменяемой природе общества. Для низких ступеней развития человеческого общества зависимость от материального уровня сильна и это хорошо показано Энгель­сом в его «Происхождении семьи и частной собственности», - хотя он там и не пользуется понятием оптимальной морали. Но он достаточно убеждает нас в том, что скажем,, матри­архальная и патриархальная формы семьи при соответствую­щих уровнях и способах производства были необходимы для выживания рода. А уж коль для выживания, то, естественно, оптимальны в нашей модели.,

Для более высоких ступеней развития проблема физичес­кого выживания (продолжения рода) перестает быть связана с крепостью семьи и, следовательно, половой моралью вооб­ще. Зависимость между оптимальной половой моралью и ма­териальным уровнем продолжает существовать, но уже не столь определяющая как раньше. Она также обусловлена заботой и долгом перед детьми, но теперь это уже не связа­но с выживанием рода в целом. Содержание этого долга и, соответственно, степень аморальности нарушения его меня­ются в зависимости от материального уровня общества, а также его организованности (социальная помощь, детские учреждения и т. п.). Развал семьи в условиях бедного крес­тьянского хозяйства в феодальном обществе все еще ставил под угрозу жизнь детей, не говори о физических страданиях (хотя уже не в такой степени, как во времена матриархата и патриархата). В то время как в современном промышлен-нно развитом обществе с соответственным уровнем социаль­ной организации это означает лишь ухудшение материально­го уровня, возможностей будущего успеха и моральную травму. Таким образом, степень аморальности развода в оп­тимальной этике будет разной для этих двух случаев. Соот­ветственно - и для супружеской измены, зв той мере, в какой она может приводить к разводу. Однако заметим, что ни при каком уровне материального развития общества неоп­равданный развод при наличии детей не будет вполне мо­рален, и степень его аморальности будет тем меньше зави-. сеить от дальнейшего роста материального уровня, чем; боль­ший уровень уже достигнут. Это объясняется тем, что моральная травма детей неустранима сч помощью материаль­ных благ и поскольку характер человеческих отношений в богатом обществе может быть, в частности, более жестоким, чем в бедном, то травма может быть и большей, т. к. она связана ,и с характером отношений в обществе в целом. Не­оправданный развод не будет никогда вполне морален и по причине внутренней природы человека, т. е. даже в рамках этики индивидуального оптимума, поскольку страдает живая связь между родителями и детьми (по крайней мере с одним из родителей).

Что я имею в виду под неоправданным разводом и в ка­ком смысле можно говорить о морально оправданном? Как я уже писал в ' начале, не только в случае развода, но и в любом другом, совершение какого-то аморального самого по себе действия может оказаться моральным в силу обстоя­тельств таких, что не совершение приведет к худшим послед­ствиям. Это соизмерение моральных последствий действия и не действия составляет основу многих драматических колли­зий жизни, известных каждому из опыта и литературы. Что касается развода, то оправданием для него, во всяком слу­чае, в современном обществе и при соответствующем достат­ке, может быть характер отношений родителей, такой, что дети пострадают от продолжения брака больше, чем при разводе (с учетом страдания самих родителей тоже).