Неостывший лед

Мандрова Анастасия

— Может мы такие, потому что лишены образования, как у вас? — не удержалась и спросила я, придвигая миску поближе к себе и подальше от голодного Николаса.

— Вы же сами не хотите учиться! — рассмеялся в ответ мне Николас.

— Кто тебе такое сказал? — Я услышала предостерегающее покашливание Бонни, но все равно продолжила, лишь исправив "ты" на "вы". — Вы думаете, что я хотела быть прислугой, что Бонни всю жизнь мечтала готовить вам ужины, а Брамс чистить ваши туалеты?

Николас посмотрел на меня удивленно и обеспокоенно, как будто впервые задался этим вопросом, да и то не сам к нему пришел. Я даже видела, как его лицо стало сосредоточенным,

будто он складывает пазл, который до этого собирал легко и непринужденно, а теперь с трудом, потому что появились новые детальки.

— Иди принеси лимонад моим друзьям, — произнес он, наконец.

Я разочарованно посмотрела на него. Лишние детальки были просто отброшены в сторону. Мне казалось, что он мог бы понять южан, но нет, слишком твердолобый. Что там говорила Николь про отца, что все южане мечтали работать в их доме? Ну тогда Николас пошел не в него!

Я поставила графин с лимонадом и стаканы на серебряный поднос и направилась в сад. Друзья Николаса загоготали как гусаки, как только меня увидели. Ох уж этот птичий двор, не хватает только индюка, оставшегося где-то в доме! Не обращая внимания на смех, я, мило улыбаясь, поставила поднос на стол в беседке и ушла. Свою гордость, свою решительность дать отпор наглецам я постаралась спрятать подальше, пока что, до поры до времени. Вот так то, Леона! Маска хорошо приклеена к лицу, но так хочется отбросить ее далеко-далеко, когда станет можно, когда она уже не понадобится…

Остаток вечера прошел спокойно. Друзья Николаса уехали до ужина, а Жан опять был задумчив и молчалив. Платье на мне было нужного цвета, сервировка стола была правильной, и все, что мне оставалось, так это ждать, когда закончится ужин, и все разойдутся по своим комнатам, и тогда я приду сюда за книгой.

— Леона! — внезапно рявкнул Жан, когда все приступили к десерту.

— Что? — в смятении спросила я, заранее чувствуя какой-то подвох.

Николь и Николас застыли с чашками чая. Что-то надвигалось на меня. Ох, только бы не темнота!

— Что, господин? — поправил меня Жан, и мне пришлось повторить ненавистное слово. — Все забываю спросить про этого грифона… — Я сжала губы, но ничто больше не отражало моих эмоций. — Как там его, Лу?

— Ру.

— Точно! Этот Ру… Он летел за тобой? Ты так часто говорила слово "мой", когда просила в него не стрелять…

Глаза Николь округлились, и она с сочувствием посмотрела на меня. А внутри меня кто-то шептал одно единственное слово: "Соври!"

— Нет, ну что вы! Просто мне жаль всех существ…

— Точно? Мне показалось, что грифон летел именно за тобой!

— С чего бы? Я простая южанка!

— Да, с чего бы… — задумчиво произнес Жан, и взгляд, который он на меня бросил, напугал уже намного сильнее, чем темная комната.

Больше Жан не приставал ко мне с вопросами. Ужин завершился, я помогла Бонни все прибрать. Затем мы сами перекусили и отправились спать. На часах было уже почти одиннадцать, когда я тихо-тихо пробралась в столовую и взяла заветную книгу в руки. Осталось только дойти до своей комнаты и зажечь свечу, которую я заранее позаимствовала из подвала, когда перебирала коробки. Я развернулась и… впечаталась в кого-то. В любой другой ситуации я бы вскрикнула, но кричать было нельзя, я лишь почувствовала, как мурашки устроили командные соревнования на моей спине.

— Какого… — услышала я знакомый голос Николаса и тут же успокоилась.

— А это ты, индюк!

— Кто? — очень громко пронеслось

по дому так, что я подпрыгнула.

— Тише, пожалуйста!

— Это я индюк? — уже потише, но все еще слишком отчетливо для такого тихого и сонного дома, произнес Николас.

— Да какой индюк? Я этого не говорила.

В темной столовой я едва различала черты его лица, но я все равно поняла, что на его губах появилась насмешка.

— Что ты тут делаешь?

— А вы?

— Я первый спросил!

— Мм… Я кое-что потеряла.

— И что же?

Николас скрестил руки и встал на проходе, намекая, что пока его допрос не закончится, я отсюда не уйду. Незаметно, благодаря темноте, я вернула книгу на боковой столик, рядом с которым стояла. Надо же, какая неудача, что этот индюк разгуливает среди ночи по дому… Я коснулась пальцами своего запястья, чтобы потрогать браслет, который спас меня в прошлую ночь от страхов и кошмаров. Я всегда трогала его гладкую поверхность, вспоминая о папе, которому еще страшнее, чем мне, ведь он находился на Крае рядом с безобразными и опасными чудовищами, а я всего лишь была в комнате, в которой было темно. Вот только сейчас браслета на моем запястье не оказалось.

— Нет! — теперь уже я позволила себе громко вскрикнуть, забыв об осторожности.

— Ты чего кричишь? — тихо поинтересовался Николас, наверняка сомневаясь в моей нормальности, потому что в одно мгновение я включила свет и начала судорожно осматривать комнату. Вдруг свет погас.

В столовой вновь наступил мрак, в котором ничего нельзя было разглядеть. Я снова подошла к выключателю, но Николас перехватил мою руку у самой кнопки.

— Ты с ума сошла? Разбудишь дядю, и тогда…

Николас не договорил, потому что в доме раздались тяжелые шаги по лестнице. Я ойкнула от того, что Николас потянул меня за собой.

— Прячемся. Быстрее, — прошептал он мне, отодвигая скатерть, и мы оба вмиг оказались под столом.

При других обстоятельствах мне было бы очень смешно, потому что Николас оказался сейчас в равных условиях со мной, простой прислугой. Мы, как нашкодившие дети, сидели под столом и ждали, что никто нас не найдет, и наказание минует. Шаги стали слышны уже совсем рядом, включился свет, и все вокруг замерло. Это был Жан, я уже в этом не сомневалась. У кого еще такие массивные ботинки, не у Николь же! Я прикрыла глаза и по методу Ренаты тихонько дернула себя за волосы, загадав, чтобы в этот раз все обошлось. Тяжелой поступью Жан обошел стол, потом задержался у окна, проверяя оконные замки, и, наконец, погасил свет и вышел из столовой. Мы дождались, пока шаги утихнут, и только тогда выбрались из-под стола. От волнения меня била мелкая дрожь, да и ночи на Севере все равно холоднее даже летом. Вон Николас, оказывается, был одет в джемпер, а на мне только тонкое платье.

— Кажется ушел. Расходимся, — шепнул мне Николас и осторожно направился к выходу. Мне показалось, что он был очень встревожен. И еще мне показалось, что причина его тревоги — я.

Я с сожалением посмотрела на то место, где едва виднелась книга. Еще больше я жалела о потерянном браслете, но искать его ночью по всему дому было плохой идеей. Возможно, я найду его в своей спальне, и тогда… Резкий свет фонаря ослепил меня настолько, что все мысли разом потерялись, кроме одной: мы попались! Николас застыл в метре от меня и даже не заслонял глаза от яркого света, как это делала я. Сейчас он был похож на древнюю статую, образ которой я когда-то видела в книге из Храма.