Неожиданное приобретение Виттории Флорабелио
Шрифт:
«Да ни за что».
Впервые в жизни Виттория дала волю странностям, слабостям и порокам, но – парадоксально – чувствовала себя невероятно легко и уверенно. Так словно наконец-то оказалась на своём месте.
Вероятно, проницательная Летиция предвидела такое головокружение от успехов и потому заранее снабдила новую коллегу инструкциями на сей счёт.
– Если наткнёшься на след – обращайся ко мне или к Белому в любое время дня и ночи, – настойчиво повторила она несколько раз. – Не бойся нас разбудить или прерва… Кхм… То есть помешать как-нибудь. Уж поверь моему печальному опыту, лучше поднять панику на пустом месте, чем взвалить
– Ну…
– Не нукай, – улыбнулась Летти. – Честное-пречестное слово, вовремя звать на помощь – один из самых полезных навыков в жизни. Ой, и не сопи, Тори, а то я себя чувствую умудрённой женщиной в летах… а у нас с тобой не такая большая разница в возрасте, между прочим.
Помимо мудрых советов, она вручила Виттории список телефонов «нужных людей»: друзей из городского патруля, из крупных больниц, из пожарной службы, контакты двух-трёх музейных сотрудников, библиотекарей и даже смотрителя зоопарка. Белый Лис наблюдал за этим с усмешкой, точно знал наперёд, что его новоиспечённая подопечная ни одним номером из списка не воспользуется. Хотя и расщедрился на мудрое наставление напоследок:
– Если задумаешь собственными недоверчивыми глазами взглянуть на место, где пролилась кровь, о упрямая, то хотя бы обратись к Терезе Монтез, следователю Городского патруля. Она задолжала мне достаточно много, чтобы проводить тебя на склады в любое время…
– И даже на стрёме постоять, – закончила за него тогда Летиция. – Да, Тереза своеобразная, но хорошая. И с сильным чувством справедливости, так что вы подружитесь.
Но, несмотря на эту многообещающую характеристику, звонить патрульной во втором часу ночи Виттория не отважилась.
«В конце концов мне ведь не нужно много, – подумала она, запрыгивая на подножку предпоследнего трамвая. – Так, загляну на минутку, отковыряю там что-нибудь и вернусь домой. Ну, может, ещё успею провести обряд…»
Воображение рисовало уютную постель, разрумяненное рассветом небо, приятную усталость от удачно завершившегося приключения. Интуиция шептала, что метод, изобретённый Лобо Флорабелио, непременно сработает, и обещало восхищённые охи коллег, когда «Багряные сказания» отыщутся… Где-то между этими двумя заманчивыми перспективами лежало неразрешимое в своей сути противоречие, но Виттория отмахнулась от него, так толком и не обдумав.
А зря.
Склады высились за пустырём, напоминая замок придурковатого тирана: нелепые, однако издали привлекающие внимание и жутковатые. Казалось удивительным даже, что в старинном, технологичном, эклектическом и, по счастью, обладающим прекрасным вкусом Сити есть такое место. Относительно ровная территория – что само по себе являлось огромной редкостью – была завалена оранжевыми, голубыми и красными «кубиками» разной величины, между которыми днём и ночью ползали неповоротливые многотонные грузовики и тащились погрузчики.
С одной стороны, хаос и оживление в любое время суток – хорошее подспорье для того, кто пожелает проникнуть на склады, смешавшись с разномастной толпой. С другой стороны, такие места, где все заняты делом и снуют из стороны в сторону, Виттория не любила и чувствовала себя здесь лишней.
«Ладно, у меня тоже есть работа, – успокоила она себя, когда угрюмая женщина в кислотно-зелёном костюме чуть не раскатала её по асфальту в проёме между оранжевыми корпусами. – Причём важная и, как там говорят… ответственная. Решающая судьбы
Настроение слегка поднялось, и уверенности прибыло.
Вертушка велела забирать правее, правее, пока извилистые переходы между складами не вывели к невысокому корпусу-кубику. Освещение здесь отсутствовало – то ли в целях экономии, то ли чтобы страху нагнать на потенциальных воров. У входа, для пущей эффектности, видно, валялись грязные скомканные ленты – той типичной красно-белой окраски, которая вызывает ассоциации исключительно с патрулём, серийными убийствами и местами кровавых преступлений. Двери запирались на кодовый замок с отчётливо продавленными цифрами два, четыре и шесть; собственно, наблюдательный человек мог бы обойтись вовсе без колдовского дара.
Внутри же оказалось практически пусто – лишь несколько коробок у самой дальней стены, в темноте, которую не пробивал даже свет карманного фонарика.
«Неужели всё вывезли?» – огорчилась Виттория про себя, осторожно переступая порог. Развернулась на мгновение, чтобы прикрыть дверь поплотнее…
Тут-то оно и набросилось.
Бесформенное, омерзительное, опасное – закипающая чёрная грязь, токсичное гнильё, плевок кислоты… Оно хлынуло со всех сторон разом, стоило упустить помещение из виду. Спину точно обдало ледяной водой; волосы встали дыбом, электрически затрещали – в одну жалкую секунду, нет, долю секунды.
…Виттория развернулась, уронила сумку.
…Виттория вытянула ногу и мыском прочертила линию – в три, в пять, в десять раз быстрее, чем с Белым Лисом.
Оно налетело на невидимую преграду – и откатилось к тёмным углам, выжидая.
«Успела».
Сердце колотилось бешено – в груди, в горле, в висках, под коленками, везде, кажется. Наблюдая за тем, как страшное, чёрное колышется вдоль стен, прячась от жалкого карманного фонаря, Виттория думала, что в следующий раз, когда придёт пора навещать уважаемого предка, она не ограничится одним жалким журнальчиком и парой банок пива. Это ведь Лобо, не считаясь ни с какими возражениями, настаивал на том, чтобы при малейшем намёке на опасность, не раздумывая, проводить черту, создавать границу. Привычка и правда въелась в плоть и кровь – и сколько неприятностей принесла в Школе! Сколько неудобных вопросов, насмешек, дразнилок; сколько сорванных свиданий, распавшихся уз дружбы…
А вот теперь – спасла жизнь.
Немного успокоившись, Виттория переборола отвращение и разглядела наконец, что на неё накинулось. Это был «старый знакомый»; подобных тварей она не раз встречала прежде на улицах города, только экземпляры попадались поменьше. А тут потусторонняя мерзость разожралась, разжирела, вымахала аж до потолка – клубящаяся маслянистая грязь без намёка на конечности, без глаз и ушей, зато с тысячей жадных ртов, круглых, как у пиявки.
Названия эти твари не имели. Они рождались там, где кто-то страдал, боялся, тосковал, и постепенно становились сильнее, тянули силу из всего, до чего дотягивались. Солнца и вообще яркого света сторонились, кошек и певчих птиц избегали – тем достаточно было взглянуть в сторону гадкой кляксы, чтоб та скрючилась и исчезла. Чаще всего твари особых неприятностей не доставляли – так, головная боль или приступ внезапной тоски, с которым человек здоровый легко справлялся и сам. Но в крайне редких случаях – Лобо рассказывал такое несколько раз, пусть и неохотно – становились воистину опасными и могли даже сожрать свою жертву.