Нэпман 10. Финал
Шрифт:
— Хитрый ход, товарищ Краснов. Теперь они не чужие друг другу.
— Это идея Хэ Луна, — признал я. — Он понимает людей лучше многих.
Когда солнце начало клониться к закату, мы свернули тренировку. Три грузовика с замаскированными «Катюшами» уже переместились к месту выдвижения. Танки Т-30 выстроились в колонну, готовые к ночному маршу.
Наступал решающий момент подготовки. Мы собрали командиров на последнее совещание.
Совет проходил в командирской землянке. Помещение оказалось тесноватым для такого количества
Советские и китайские командиры сидели вплотную друг к другу на скамьях вдоль стен. Свет керосиновой лампы создавал на стенах причудливые тени, а нательный запах пота, тела усиливал ощущение скученности.
Карта района операции занимала весь стол в центре. Каждый участник получил краткую распечатку с основными этапами операции и своими задачами. Сопкин стоял у стола с указкой, рядом с ним Хэ Лун и представитель генерала Фэна, доктор Чжан, прибывший совсем недавно.
— Товарищи, — начал я, когда все собрались, — через шесть часов начинается операция «Дацин». Еще раз проверим готовность всех подразделений и последовательность действий.
Я кивнул Сопкину, и он приступил к детальному инструктажу:
— Первый этап — пересечение границы. Танковая колонна выдвигается в полночь. Переходит Аргунь по известному броду в районе Усть-Уровска. Скрытно преодолевает приграничную зону и к четырем утра выходит к Зоне «А», месту сосредоточения.
Его указка скользила по карте, отмечая путь движения. Командиры внимательно следили, делая пометки в своих блокнотах
— Второй этап — маневр и развертывание. С четырех до шести утра — скрытное выдвижение к исходным позициям для атаки. Используем утренний туман для маскировки. Танковый батальон разделяется на три группы согласно схеме.
Хэ Лун вступил в разговор, переключаясь между русским и китайским:
— Мои отряды начинают демонстративное наступление с юга в пять тридцать утра. Создаем видимость масштабной операции, отвлекая внимание японцев от основного направления удара.
— В это же время диверсионная группа Александрова выводит из строя японский аэродром, — добавил Сопкин. — Это критически важно для нейтрализации их авиации.
Я вышел вперед:
— Третий этап — собственно атака. Начинается ровно в шесть утра с залпа «Катюш» по японским укреплениям и штабам. Сразу после этого удар танкового кулака с северо-востока. Китайские отряды прикрывают фланги и закрепляют успех.
Доктор Чжан поправил очки:
— Войска генерала Фэна к этому моменту выдвинутся к южной границе района операции и займут позиции, блокируя возможные подкрепления японцев.
Это неожиданная новость. Я переглянулся с Сопкиным.
В первоначальном плане войска Фэна должны были просто обозначить нейтралитет. Хэ Лун, заметив наше удивление, едва заметно пожал плечами, он тоже не знал о таком решении генерала.
— Замечательно, — сказал я, решив не заострять на этом внимание при всех. —
Следующие два часа мы детально прорабатывали каждую фазу наступления, согласовывая действия различных подразделений. Особое внимание уделили системе опознавания «свой-чужой». В условиях утреннего тумана и хаоса боя критически важно избежать огня по своим.
— Каждый советский боец получает белую повязку на левую руку, — объяснял Александров. — Китайские товарищи повязывают красные ленты на правую руку. Танки обозначаются белыми крестами на башнях.
— Что с позывными? — спросил командир артиллерийского дивизиона.
— Для радиосвязи используем кодовые названия, — ответил я. — Танковые группы: «Молот», «Наковальня», «Клещи». Артиллерия — «Гром». Китайские отряды — «Дракон». Штаб операции — «Центр».
Хэ Лун дополнил:
— Мои командиры получат портативные свистки. Два коротких свистка — атака, один длинный — отход. Три коротких — опасность, требуется поддержка.
После обсуждения боевых действий перешли к вопросам эвакуации раненых и пленных. Воронцов доложил о готовности полевого госпиталя и санитарных машин. Забродин рассказал о системе снабжения и подвоза боеприпасов.
Когда основные вопросы были решены, я распорядился о выдаче средств связи. Трое китайских командиров получили советские полевые радиостанции и расписались в получении. Вэй, лучше всех владевший русским языком, стал главным связистом при штабе Хэ Луна.
— И последнее, — сказал я, когда формальности были завершены. — После успешного завершения операции мы немедленно приступаем к созданию китайско-советской администрации района. Официально территория остается под китайским суверенитетом. Неофициально — обеспечиваем совместный контроль над нефтяными месторождениями.
Доктор Чжан поднял руку:
— Генерал Фэн настаивает на письменных гарантиях участия Гоминьдана в управлении ресурсами.
— Об этом можно будет говорить после операции, — твердо ответил я. — Сейчас все наши усилия должны быть сосредоточены на боевых действиях.
После окончания совещания Сопкин, Хэ Лун и я остались в землянке для последнего разговора без посторонних. На столе появилась бутылка коньяка и три стакана.
— За победу, товарищи, — сказал Сопкин, разливая коньяк. — За новую страницу истории.
Мы чокнулись и выпили. Крепкий напиток обжег горло, но принес приятное тепло. Хэ Лун, которого я считал непьющим, неожиданно опрокинул стакан с видимым удовольствием.
— Хороший огонь, — сказал он по-русски. — Согревает сердце воина.
Сопкин начал сворачивать карты, аккуратно складывая их в полевую планшетку:
— Что думаете о поведении Фэна? Неожиданно решил активно участвовать.
— Не доверяю ему, — прямо ответил Хэ Лун. — Что-то здесь не так. Может, договорился с японцами о разделе территории.