Непознанный мир (цикл повестей)

Клетчатая / Киллайн

– Примириться??? – повторил он слова монарха. – Ты до сих пор так ничего и не понял??? Не понял, из-за чего всё началось и кто в этом виноват? – вскинул он брови, и вдруг его взгляд прояснился. – А-а-а, ну конечно, всё дело в этой вашей пресловутой первопричине, которую все ищут и никак не могут найти! Твои прихвостни-призванные начали на меня охоту, не имея ни малейшего представления о том, каким законам подчиняется наш с вами мир! А законы эти вовсе не на бумаге писаны! Так что даже не предлагай мне ни перемирия, ни чего-либо другого, и отдай мне меч добровольно, иначе я буду вынужден бросить против вас все силы Гулсенскасла!

– Интересно, как ты это сделаешь, находясь за сотни миль от дворца? – ехидно вставил лорд.

– Погоди, Джойс, не вмешивайся, – осадил его монарх и обратился к дворецкому. – Джеральд, разве ты настолько меня боишься, что готов всю армию бросить против меня одного? – Дворецкий

в ответ глухо зарычал. – Послушай, Джеральд, я сознаю, что виноват в том, что произошло между нами. И вот в чём: возможно, мне стоило намного больше времени уделять тебе, возможно, именно от меня и пошла сия страшная чума, из-за которой господа стали безразличны к слугам, а слуги возненавидели господ. Истины я не знаю, но поверь мне, Джеральд, я по-прежнему тебя люблю, люблю больше всех богатств на свете, больше даже своей короны и титула! И ради твоего счастья и благополучия отдал бы всё, даже свою жизнь! И я убеждён, ничего бы этого не случилось, будь я хотя бы чуточку прозорливей, и, клянусь, не допустил бы того, что случилось с тобой и остальными ансервцами, и уничтожил эту дрянь ещё в зародыше! Но ты тогда не сказал мне ни слова. Но почему, Джеральд? Почему, если ты знал первопричину, что заставило тебя не доверять мне и скрывать это до тех пор, пока зараза не расползлась по королевству? Отчего ты стал таким, скажи! Ведь вовсе не ты, я верю в это, стал виновником раскола; ты просто владел информацией, так поведай же об этом своему несчастному господину хотя бы сейчас! Поведай, и я обещаю, что сдамся тебе, и ты будешь волен делать со мной, что пожелаешь! – При этих словах Джойс в ужасе посмотрел на монарха, а Джеральд довольно ухмыльнулся. – И меч Гулла также будет твоим, только не мучай меня больше неизвестностью, раскрой тайну всем нам: кто был разжигателем нашей вражды?

Джойс не мог поверить своим ушам. Ему показалось, что монарх Гулсена сейчас сдаст их всех своему бывшему соправителю и по сути врагу. И то, что сейчас он пресмыкается перед тем, с кем ещё несколько минут назад желал сразиться, выглядело, как ещё одно предательство. Хотя, возможно, это был какой-то хитрый ход со стороны монарха. Но Лайонелл столь искренне говорил сейчас, что уж точно эти слова никак нельзя было назвать убедительным враньём.

Однако, к удивлению Джойса, Джеральд Лэнс не бросился в атаку после речи своего господина. И даже не вскипел от ярости. Похоже, он давно был готов сам раскрыть свою главную тайну. Выпрямившись в седле и убрав копьё Сенджамина, он, глядя в глаза едва ли не плачущему от боли и сожаления монарху, с долей презрения ответил:

– Хорошо, раз ты обещал сдаться в плен и сдать всех своих прихвостней, то слушай: более года назад я встретился с одним человеком. Но встретился совсем не в том понимании, как ты, наверно, сейчас подумал. В тот день я спустился в зал первых правителей Гулсена, где хранятся их артефакты, чтобы в свободное от своих обязанностей время отдохнуть и полюбоваться на символы мощи нашего королевства. И вдруг заметил, что на рукояти меча Гулла светится его знак. Я был весьма удивлён, но, разумеется, побоялся прикоснуться к мечу, прекрасно понимая, что он испепелит меня своей силой, если я это сделаю. Однако, когда я вот так стоял возле него, меня вдруг потянуло прямо к этому знаку, и спустя несколько мгновений я… оказался, как потом понял, в земном мире, в гостях у одного господина. – При этих словах Лайонелл и Джойс потрясённо охнули, не зная, как ещё реагировать на ужасную правду. – Этот господин сказал, что вызвал меня в его мир для одного дела. Я был поражён тем, что он мне рассказал. И, разумеется, был восхищён, ибо этот человек, как оказалось, открыл способ стабильной связи между нашими мирами, в обход неуловимых порталов. Он знал наизусть книгу Гулсена, написанную в Лондоне после свержения в Англии власти демосов. Он совершил специальный обряд при помощи одного из земных людей, обладающего, как он это назвал, колдовством, и, создав изображение знака на одной из стен своего дома, открыл портал. Но он не нужен был ему как таковой – этот человек не грезил никакими путешествиями по параллельным мирам – он всего лишь хотел отомстить.

– И звали его, – упавшим голосом отозвался Джойс, – Ричард Ван Оутсен.

– Какой ты догадливый, – с издёвкой произнёс Джеральд и, когда Лайонелл О`Крайтон перевёл скованный ужасом взор с лорда на дворецкого, невозмутимо продолжил: – Да, его звали Ричард Ван Оутсен. Его дед когда-то правил Британией, но, когда его свергли гулсенцы, поклялся отомстить. И на тот момент, когда я попал в портал Гулла, он уже отдавал энергию меча и копья в земной мир. Ричард долго ждал, когда к нему пожалует в гости кто-нибудь из гулсенцев, и просиживал возле знака днями и ночами около трёх месяцев. А так как в нашем зале не бывает никого кроме правителей, ждать

ему пришлось долго. Ему нужен был человек из Гулсена, чтобы передать информацию о своём плане мести, таким образом завербовав сообщника, который не стал бы мешать происходящим в королевстве переменам. И, как я уже говорил, наш мир и их обменялись через портал своей энергией, и продолжают обмениваться до сих пор. К тому времени, как я оказался у него, бунты уже вовсю кипели в нашем королевстве, а у них, как он объяснил, все ждали какого-то конца света. Он сказал мне не вмешиваться в то, что происходит в Гулсене, объяснив, что пытаться изменить что-либо в переплетении нитей космической материи крайне опасно и невозможно для простого смертного, и ещё – что его месть удалась. Затем я вернулся обратно и сохранил в тайне всё услышанное, как и обещал.

– Но почему же ты не помешал ему? – вскричал разгневанный монарх. – Ты же тогда ещё не был заражён этой чумой! Или я неправ?

– Я ничем не заражён, понял? – крикнул Джеральд. – Был бы я заражён, то давно бы уже почувствовал это!

– Ты заражён, Джеральд, – твёрдо возразил Лайонелл. – Иначе бы ты так не стремился засадить меня за решётку. И ты не договариваешь, – добавил он, как только дворецкий открыл рот, чтобы возразить своему господину. – Назови, наконец, первопричину. Не человека, а первопричину кризиса в Гулсене!

Джеральд вопросительно поднял бровь.

– Я уже всё сказал, что знаю, – ответил он. – Что тебе ещё надо?

– Ваше величество, – вдруг произнёс Джойс. – Я, кажется, понял. Понял, когда увидел поменявшего окрас Слэя. Когда мы с Альбиной направлялись в Гулсенскасл, чтобы спасти вас, то попали в грозовой фронт и разбились прямо возле главного архива. Но хозяин здания оказался шпионом Джеральда и сдал нас ему. Мы благополучно оттуда сбежали, однако, пребывая у него «в гостях», я прочёл одну вашу легенду о двух драконах, сражающихся друг с другом под Новый год.

– Ну и что из этого? – удивился монарх.

– А вот что, – продолжил Джойс. – Слэй так же, как в той легенде, съел Альбину, и неожиданно поменял свой окрас. Однако если б он родился не с чёрной шкурой, а с любой другой, окрас его остался бы прежним. И знаете, почему? Альбина была как тот белый дракон из легенды – воплощением добродетели. А Слэй – воплощением порока. Чёрное победило белое, но хуже Слэй не стал, заметьте.

– Но и лучше тоже, – съязвил монарх.

– Погодите, – предупредил лорд. – Я к чему веду: эта легенда натолкнула меня на кое-какие размышления, и я вспомнил те рассказы, услышанные от жителей Небесных Холмов, о моде на чёрный цвет, а также о том доме, в котором нам предложили жить – он был выкрашен в чёрный и никто не хотел в него заселяться. Стало быть, именно в цвете всё и дело. И если, как только что сказал Джеральд, энергия меча и копья ушла в земной мир, породив там хаос, а точнее, истерию по поводу конца света и массовую гибель животных, значит, то же самое проникло и в Гулсен из нашего мира, породив хаос и здесь. И это что-то как раз и вызвало злобу ансервцев. Что это за земная энергия, я не в силах догадаться. Либо это какая-то совокупность негативной энергии, выражающаяся, например, в отрицательных эмоциях земных людей, либо чёрная магия того колдуна, что открыл портал, либо что-то иное. Ведь сам по себе чёрный цвет не имеет физической оболочки, в отличие от поменявших полярность в земном мире сил Импиринт-хоуп и Винд-фэйтс, изначально заключённых в мече Гулла и копье Сенджамина. И самой этой энергии, как мне кажется, должно быть очень много, чтобы она действительно захватила разум половины гулсенцев. Джеральд, – попросил он. – Вспомни всё до мельчайших подробностей: что необычного, быть может, говорил Оутсен и какова была обстановка на чердаке в тот момент, когда ты беседовал с ним.

– Вы больше ни слова от меня не услышите! – раздалось в ответ. – А теперь выполняйте, что обещали – сдавайтесь в плен!

– Умоляю, Джеральд, – взмолился монарх. – Ответь на его последний вопрос, и тогда мы сдадимся тебе! В последний раз послушайся моей просьбы, а после делай с нами, что хочешь!

– Вы и так уже достаточно узнали! – рявкнул в ответ дворецкий. – И даже более чем достаточно! Я вижу, Лайонелл, ты похитил из моего драконариума одного из сыновей Альбины?! За это ты можешь провести остаток своих дней в самом мрачном и самом гнилом подземелье Гулсенскасла!

– Пусть будет так, как ты пожелаешь, – смиренно ответствовал монарх. – Но я бы всё же желал услышать от тебя то, что попросил.

Дворецкий устало вздохнул и спустя несколько секунд раздумий произнёс:

– Ни в интерьере, ни в словах Оутсена не было ничего необычного, но в углу чердака валялась полусожжённая фигурка чёрного дракона. Я был рассержен, увидев, что сделал этот англичанин с великолепнейшим произведением искусства, ведь подданным ветви Ансерв всегда очень нравились чёрные дра…