Неприкаянное Племя: Сурвивалист
Шрифт:
– А я о чем говорю!
– варвар помахал в воздухе своим копьём, словно огромным указательным пальцем, перед носом у гнома. Побратиму не требовалось других доказательств, хватало и трупа одного солдата.
Громыхайло отступил, чтобы оказаться вне пределов жестикуляции побратима, и едва заметно улыбнулся:
– Послушник сказал, что он был скверным человеком. Вполне мог и разбойником стать.
Харальд возмутился:
– Тут не разбойничья банда полегла! Этот собачий ублюдок Шиманьский думает, что орден слаб, что в епископстве правит женщина. Ну вот, теперь будет знать, что у нас есть кому защитить свою землю!
–
Копье варвара резко опустилось вниз, с глухим стуком уткнувшись пяткой древка в землю. Побратим ещё не отошёл после горячки боя, поэтому я миролюбиво сказал:
– Обязательно узнают. Надо будет дать задание нашим бардам, чтобы сочинили какую-то песню о битве и отправить их в ближайшие города. Информационную войну никто не отменял...
– Что?!
– захлопал глазами варвар, а вот гном одобрительно хмыкнул.
– Надо чтобы аристократы и, особенно, простой люд во всём королевстве были на нашей стороне. Тогда Ксаверию станет гораздо тяжелее искать союзников.
Словно по мановению волшебной палочки, сразу же после моих слов, в интерфейсе замигал значок конверта, сообщая о новом письме.
«Привет. Идём домой, завтра будем в монастыре. Встречайте».
Гласило короткое послание, но самым главным в нем была подпись:
«Хатальтуль».
К нам шёл лидер фармеров, и я готов был поспорить с кем угодно, что он придёт не сам.
Глава 17.
Шоу должно продолжаться.
Катаржину разбудили солнечные лучи, упавшие на лицо; не открывая глаз, молодая княжна скривилась от противного привкуса во рту и дёрнула вялой рукой за верёвку колокольчика. Звонка она не услышала, однако уже через несколько секунд дверь в спальню тихонько приоткрылась и в комнату заглянула служанка.
– Вызывали, госпожа?
Катаржина соизволила открыть глаза и посмотреть на женщину, которая низко склонила голову. Княжна не желала видеть в своей резиденции молоденьких и хорошеньких служанок, поэтому вся прислуга (женская её часть) были дамами в возрасте далеко за сорок.
– Убери этих, - девушка указала на два мужские тела, которые обнявшись, храпели на полу.
– И принеси вина.
Служанка молча наклонилась и попыталась разбудить мужчин, однако те никак на неё не реагировали. Постепенно её движения становились более настойчивыми и даже агрессивными, а когда один из пьяниц попытался отмахнуться рукой, женщина не выдержала и крепко схватила каждого из них за ухо, после чего потянула вверх. Раздался скулёж, словно злой дворник пнул ногой безобидную шавку. Так они и вышли из спальни княжны - впереди на цыпочках мужчины, а сзади невысокая пожилая дама, которая казалось, удерживает каждого представителя сильного пола на весу одной рукой.
«Интересно, - подумала Катаржина, - а смог бы кто-то вот так вывести моего мужа? Сомневаюсь... Во-первых, никто бы не рискнул так поступить с мисальдером, а во-вторых, если такой полоумный и найдётся, то не проживёт дольше нескольких секунд».
– Снежана, - окликнула княжна служанку.
– Не надо вина, принеси Зелье Восстановления.
– Хорошо, госпожа.
Катаржина
Будучи младшим ребёнком в семье, Катаржина сполна прочувствовала каково это, когда окружающим на тебя плевать, когда все достаётся старшим братьям и сёстрам, а ты, словно призрак, пребываешь в их вечной тени. Но теперь она княжна! Она властна казнить или миловать, пред ней лебезят придворный и её красотой восхищаются поэты... только не один наглый монах. Мисальдер был вечным напоминанием об отце и братьях, он давил на девушку одним своим присутствием и злил, злил, злил. Именно поэтому Катаржина поручила ему разобраться с вторгшимися в княжество бандитами. Не было никакого хитроумного плана, всё делалось с одной целью - не видеть и не слышать мужа. Подспудно, она надеялась, что Сергей не справится, проиграет сражение и, если боги улыбнутся, погибнет в бою, однако он выжил, мало того - победил.
Вчера вечером, когда подаренный отцом раб-дем сообщил княжне, что получил известие о благоприятном исходе сражения, Катаржина приказала устроить бал в честь победы. Были приглашены дворяне, именитые граждане Риницы; в танцевальном зале играл один из лучших оркестров королевства; огромные столы ломились от всевозможных яств; узнав, что возле города остановился бродячий цирк, княжна позволила выступить артистам на площади, дабы порадовать мещан. Пиршество продолжалось всю ночь, гости прославляли ум, храбрость и дальновидность хозяйки, а об истинных виновниках праздника, тех, кто одержал победу, никто не вспоминал... Катаржина смело присвоила все заслуги себе.
– Госпожа, - осторожно сказала служанка.
Княжна встрепенулась, удивлённо распахнув глаза, когда поняла, что вот уже полчаса она бездумно смотрит в окно. Пожилая служанка протягивала ей флакон с Зельем Восстановления, однако Катаржина оттолкнула руку женщины и зло крикнула:
– Ты что мне подсовываешь?! Неси вина! Немедленно!
«Это всё из-за муженька, - огорчённо подумала девушка, наблюдая, как служанка спешит покинуть спальню.
– Он меня в могилу сведёт своими нравоучениями... Интересно, что он скажет, когда узнает о вчерашнем рауте? Скорее всего, опять неодобрительно хмыкнет и посмотрит, как на вредного ребёнка».
Страдая от похмелья, Катаржина всё-таки пересилила себя, встала с кровати и подошла к окну.
Осенний день тянулся к зениту; солнце пыталось отогреть землю, щедро разбрасывая лучи, и, глядя на яркие черепичные крыши, могло показаться, будто на улице всё ещё лето, однако воздух оставался прохладным. На центральной площади Риницы было необычайно оживлённо: бродили люди в карнавальных костюмах, плотники устанавливали помост.
«Точно, - вспомнила княжна, - я же вчера дала разрешение на выступление циркачей... Сходить, что ли и посмотреть представление? Нет, - приступ тошноты заставил девушку опереться о подоконник, - призову их в резиденцию. Не подобает властительнице, словно мещанке, стоять на улице. Где же Снежана с моим вином!»