Неприкосновенный запас (Рассказы и повести)
Шрифт:
– Не годится, - из-за Ингиной спины крикнул Карелин.
– Представь себе, что ты прощаешься с мамой.
– С мамой?
– Инга испуганно посмотрела на режиссера.
– С мамой... Прижмись к ней. Поцелуй.
Инга молчала.
– Ну быстрей!
– Не хочу ее целовать, - выдавила из себя девочка.
– Что же с ней делать?!
– отчаянно шепнула оператору Вика.
– Никакого воображения! Трудно поцеловать...
И тут режиссер подошел к аппарату, прижался глазом к
"Вот такая нам и нужна!" - подумал режиссер.
Он оторвался от окуляра и скомандовал:
– Будем снимать!.. Где хлопушка?
Инга стояла перед вагоном. Рядом с ней с чемоданом в руке стояла Вера. У обоих был печальный вид. Девочке не хотелось целовать "маму", а "мама" была очень огорчена. Так они стояли у подножки вагона.
Откуда-то вынырнула девушка в комбинезоне. В руке у нее была хлопушка, похожая на маленькую черную классную доску. На доске мелом было написано: "Кадр No 1. Дубль No 1". Карелин скомандовал:
– Мотор!
Девушка хлопнула перед Ингиным лицом, словно хотела прищемить кончик носа, и исчезла.
А Инга все смотрела себе в ноги. И вид у нее был растерянный. Она ничего не хотела делать. Так и стояла, уставясь в одну точку. Вера наклонилась, потерлась щекой об Ингины волосы и вошла в вагон. Поезд тронулся. Инга не побежала за вагоном, стояла как вкопанная. Она чувствовала прилив горечи. А вагоны все плыли, плыли мимо нее нескончаемая стена вагонов... Если бы на этом поезде действительно уезжала мама... Ведь когда уезжают, возвращаются.
Когда Инга отвернулась от поезда, то увидела множество прожекторов, которые светили мерцающим лиловатым светом. Глаза девочки были полны слез. А вокруг стояла напряженная тишина. Слышалась только медленная железная поступь удаляющихся вагонов.
– Стоп!
– скомандовал Карелин.
И его команде подчинились все: погасли прожектора, задвигались люди. Даже поезд послушался его. Остановился.
– Дубль?
– оператор вопросительно посмотрел на Карелина.
– Дубля не будет, - сказал режиссер.
– Ты молодец, Инга! Сыграла отлично.
– Ничего я не играла, - призналась девочка.
– Я просто вспомнила маму...
– Да, да, - Карелин положил на плечо руку.
– Ты и не должна ничего играть... Тебя кто-нибудь обидел?
Инга вздрогнула от этого вопроса. Слезы высохли. Девочка исподлобья посмотрела на Карелина и сказала:
– Меня никто не обижает. Никто!
Поезд медленно возвращался на свое место.
– Что я говорила!
– радовалась Вика. Она вся сияла, словно режиссер хвалил не Ингу, а ее саму.
– Талант! Характер! Можно сказать, фильм в кармане!
Потом они шли по пустому перрону. Вика обнимала девочку и приговаривала:
–
Когда Вика выговорилась, Инга спросила:
– Вы не знаете, когда надо класть морковку в суп, когда закипит или раньше?
Вика удивленно посмотрела на девочку:
– Я никогда не варила суп. Все некогда. На ходу перехвачу в буфете... Зачем тебе суп... с морковкой?
8
Несколько дней подряд поезд отходил и тут же возвращался. Хоть бы нашелся один такой поезд, который увез бы Веру. Но поезд слушался не начальника станции, а режиссера.
Инга почти не разговаривала с Верой. Смотрела на нее дичком, выпускала все свои ежовые иголки. Она исколола артистку этими "иголками", и однажды в перерыве между съемками Вера вошла в вагон, где отдыхала съемочная группа, распахнула дверь в купе Карелина и сказала:
– Павел, я больше не могу! Ищи другую актрису! Она ненавидит меня. У нас с ней ничего не получится.
– Может быть, ты сама недолюбливаешь Ингу?
– спросил Карелин и внимательно Посмотрел в глаза Вере.
– Я расположена к ней. Но у меня не хватает сил. Мне кажется, я бьюсь о каменную стену. Она смотрит на меня враждебно. У нас с ней несовместимость. Ты знаешь, что такое несовместимость? Когда кровь одного человека не спасает, а губит другого... Может быть, попробуем Брусничкину, пока не поздно?
– Ты же знаешь возможности Брусничкиной, - сказал Карелин и поморщился.
– По крайней мере она все сделает как надо. Скажут: "Поцелуй маму", повиснет на шее.
– Она повиснет, - недобро повторил Карелин.
– Но она неестественна. А Инга - личность.
– А если эта личность издевается надо мной?
– Мы, конечно, посмотрим Брусничкину... но не уверен, - мрачно сказал режиссер. И вдруг спросил: - Ты помнишь, как твоя мать вернулась с фронта?
– Помню. Я не узнала ее. Я заплакала.
– Может быть, Инга тоже еще не узнала тебя?
Вера вопросительно посмотрела на режиссера. Но тот больше ничего не сказал. Вышел из купе и плотно закрыл за собой дверь. Вера уронила голову на грудь. В слишком далекое путешествие посылал ее Карелин на поезде, который отходит и тут же возвращается...
Когда мама вернулась с войны, Вере было четыре года и она жила у тети Иры. Она совсем забыла про маму, когда в дом, опираясь на палку, вошла чужая женщина, похожая на солдата. Она прижала Веру к колючей шинели. Вера вырвалась, заплакала и побежала к тете Ире искать защиты. Она так и не подошла к женщине-солдату.